Она закусила губу; она - законная жена, и у нее еще есть родители, она не свободна. Оказалось, что она даже завидует мне - я ни от кого не завишу. Мне еще завидуют - как тут не рассмеяться! Я свободна - смешно! У нее есть еда, у меня - свобода; у нее нет свободы, у меня нет еды; обе мы женщины.
31
После встречи с "фарфоровой куклой" я уже не хотела продавать себя одному мужчине, я решила получить кое-какой заработок, заигрывая с мужчинами. Я ни перед кем не отвечала за это: я была голодна. Заигрывая с мужчинами, я смогу утолить голод, а если я хочу быть сытой, я вынуждена заниматься заигрыванием. Это замкнутый круг, и отправляться можно из любой точки. Мои школьные подруги и та "фарфоровая кукла" почти такие же, но они только мечтают, а я буду действовать, потому что голодный желудок - величайшая истина. Продав все, что у меня оставалось, я обзавелась новым платьем. Я была недурна собой и смело отправилась на заработки.
32
Я рассчитывала кое-что заработать шутками и заигрыванием. О, я просчиталась. Я еще плохо разбиралась в жизни. Мужчины не так легко попадаются на крючок, как мне думалось. Я хотела подцепить кого-нибудь из образованных и в крайнем случае отделаться одним-двумя поцелуями. Ха-ха, мужчины не таковы, они сразу же норовят ущипнуть за грудь. Они только приглашали меня в кино или погулять по улице, я съедала стаканчик мороженого и возвращалась домой голодная. "Образованных" хватало на то, чтобы спросить, что я окончила и чем занимается моя семья. Из всего этого я поняла: если он хочет тебя, ты должна доставить ему соответствующее удовольствие, а за поцелуй получишь только порцию мороженого. Если же продаваться, надо делать это скорей, брать деньги и ни о чем не думать. Я поняла то, что понимала мама и что невдомек "фарфоровым куколкам". Я часто вспоминала маму.
33
Может, некоторые женщины и могут прокормиться, заигрывая с мужчинами, но у меня не хватает ловкости, и нечего рассчитывать на это.
Я стала продажной женщиной. Хозяин не разрешил мне оставаться у него, он считал себя порядочным человеком. Я съехала с квартиры, даже не простившись, и снова очутилась в двух комнатках, где мы когда-то жили с новым отцом. Соседи не распространялись о приличиях, однако были честными и милыми людьми. После переезда мои дела шли очень недурно. Ко мне заходили даже образованные. Они знали: я продаю, они покупают - и заходили охотно, так как не попадали в неловкое положение и не роняли своего достоинства. Вначале было очень страшно: ведь мне еще не исполнилось и двадцати лет. Но через несколько дней я уже не боялась. Я не оставалась бесчувственной, не ленилась двигаться и все пускала в ход: руки, губы... Гостям нравилось это, и. они потом добровольно рекламировали меня.
Через несколько месяцев я стала понимать еще больше и определяла человека почти с первого взгляда. Богатые сразу спрашивали цену, давая понять, что покупают меня. Эти были очень ревнивы - пользоваться продажной женщиной они хотели монопольно, потому что у них были деньги. С такими я не церемонилась. Если они начинали капризничать, я предупреждала, что разыщу их дом и расскажу обо всем жене. Они утихали. В конце концов, годы учения в школе не пропали даром. Я уверовала образование полезно. Другие приходили, крепко зажав в кулак деньги, и боялись только одного: как бы не переплатить. С этими я подробно вырабатывала условия: столько-то за это, столько за то, и они как миленькие возвращались домой за деньгами; меня это забавляло. Больше всего я ненавидела тех прощелыг, которые не только старались заплатить поменьше, но еще и норовили стянуть пол-пачки сигарет или флакончик с притираниями. Не трогаешь их - они любезны, а заденешь - могут кликнуть полицию и затеять скандал. Я не задевала их, я их боялась.