Суть Игры заключается в том, что мы попеременно встречаемся (очередность устанавливается жребием) с другими участниками проекта противоположного пола. Месяц с каждым из них. И месяц с каждой из нас. В установленные два часа мы вправе делать что угодно, важно лишь, чтобы мы были вместе. Станут ли искусственно созданные отношения живыми и естественными? Какова роль времени рядом? Роль разных психотипов, которые вынуждены оставаться друг с другом? Мы были пешками на живой шахматной доске, пешками, обладающими способностями ферзей.
По истечении проекта мы освобождаемся от всех наших обязательств, и вправе решать, как распоряжаться полученным опытом, и созданными связями. Организаторы вправе использовать сведения, полученные в процессе проекта, соблюдая анонимность.
Я задыхаюсь от предвкушения. Завтра моя жизнь изменится.
2
Разыгравшимся летом парковые аллеи вновь заполонили роллеры, велосипедисты, скейтбордеры. Прохожие, остающиеся лишь при своих двоих, слишком медлительны для этого колесного потока, и сворачивают на лужайки, перекрашенные разноцветными пледами. Некуда податься лишь владельцам собак. Разбухший человеческий рой вытесняет их за пределы парка. Парки давно перестали быть спокойным местом для раздумий. Темп большого города проник в зеленые оазисы. И это бесконечное жужжание больше никогда не позволяет побыть в тишине городскому жителю. Единственный шанс для этого прийти сюда ранним воскресным утром. Спрятаться в толпе мой привычный способ, но именно для того я и пришла в Игру: действовать нестандартно. Я назначаю нашу первую встречу на 6 утра в воскресенье. Я хочу заметить, как меняется тишина от присутствия нас двоих.
Он заметен издалека. Его движения вкрадчивы, осторожны. Он будто плывет, едва отталкиваясь от земли. Мужчины очень редко двигаются так. Он немного выше меня. Худой, как я люблю. Точен до минуты. Я думаю, что будь мы даже окружены толпой, он не остался бы мной незамеченным, но в этом внимании больше страха, чем интереса. Даже на расстоянии от него веет чемто опасным.
Он подходит ближе, пристально рассматривая меня с ног до головы. Под его взглядом мне становится неловко, неуютно. Я вспоминаю, что поленилась накраситься, и протереть туфли после вчерашнего дождя. Его обувь безупречно сияет, все больше вгоняя меня в краску. У него холодные серые глаза. Теперь они прикованы к моему лицу. Он подходит слишком близко для незнакомца и изрекает вместо приветствия: «Какаято ты стремная!». Я вспыхиваю и теряю дар речи.
Мой первый порыв развернуться и уйти на практике превращается в оцепенение. Его колючий взгляд смягчается, довольный произведенный эффектом:
Приодеть бы тебя, и накрасить.
Унизительные минуты возвращают на место мое возмущение, и я принимаю вызов:
Придется привыкать к такой!
Привыкать и не подумаю, но месяц пережить способен
Я начинаю лихорадочно думать, на что он меня провоцирует, какой реакции ждет от меня, для чего ему общаться именно так? Я слишком мало знаю о нем, чтобы начать принимать это исключительно на свой счет. Внезапно я оказываюсь в какойто позиции сверху и вижу перед собой маленького растерянного ребенка, задыхающегося от своего одинокого превосходства. Мое возмущение неожиданно для меня самой сменяется сочувствием. На глазах появляются слезы. Он трактует их совсем иначе. Он решает, что задел меня за живое:
Пройдемся?
Я молча следую за ним, я становлюсь очень взрослой и чересчур устойчивой. Это самое странное знакомство в моей жизни. За оставшееся время мы не произносим больше не слова, и расходимся, не прощаясь.
3
К счастью, договоренности о встречах можно создавать в переписке. Каждый из нас освобождается от ответственности по контракту только в одном случае: если второй целиком и полностью принимает ее на себя. Я вынуждена продолжать находиться рядом с ним, но не обязана присутствовать там своей речью, своими чувствами. Я могу быть просто заключенным, отбывающим свои часы. Я пытаюсь найти плюсы, пытаюсь убедить себя, что такой опыт сделает меня устойчивой, но эти доводы вызывают лишь досаду.
Самым сложным оказывается договориться о месте встречи. После вчерашнего мне не хочется отходить далеко от дома, и вообще идти ему навстречу. Я настаиваю на том, чтобы он приехал к моей работе, рядом есть милая кофейня, и хотя бы кофе я смогу насладиться в разделенной с ним беспросветной тишине. Он не предлагает своих вариантов, но не согласен с моим. После долгих споров он неожиданно сдается: «Хорошо, я приеду».