Я не помню не только нашего первого поцелуя, я не помню их вовсе. Секса я тоже почти не помню, хотя его было много, лишь некоторые эпизоды.
Нечто сексуальное пробивалось от него ко мне, когда мы пошли вдвоем на нашу новую квартиру. В тот вечер туда достаточно быстро пришел папа. Но я была готова только на поцелуи, это я точно понимаю. Бояться папе было нечего. Тогда нечего.
Вскоре папе стало не до контроля за мной. Умерла бабушка, его мама. И все началось. Уже в день похорон, когда все уехали на кладбище, мы залезли вместе в квартиру с улицы, через балкон. Просто не было ключей, и идти было некуда. Делать тоже нечего.
Он полез мне под юбку. Я просто замерла, кровь во мне мгновенно превратилась в лед. Меня больше не было в моем теле, пока его пальцы довольно грубо и неотесанно шарили по мне. Мои губы скорее всего улыбались. Приклеенной кукольной улыбкой. А глаза? Если бы он заглянул в них, то возможно его бы засосало, и он бы не посмел. Но разве в глаза смотрят, когда охвачены вожделением?
Неужели он не понимал, что делает тогда? Важна ли была я, или просто превратилась в тело, пусть и остро желанное? Я не знаю. И не хочу знать.
Потом ему не нужно было ничего делать, я так боялась лишиться его, что готова была на все.
Так длилось 2 года. Я была податливой, а взамен требовала быть со мной, выбирать меня из всех, считать меня самой важной. Он этого не делал. Я закатывала истерики и бросалась на него. Иногда он отталкивал меня так, что я падала. Наверное, это нельзя назвать словом «бил».
Иногда он плакал. Он не мог со мной, но и без меня уже не мог. Я не знаю, чем именно он оказался ко мне прикованным. Я не верю в такую силу секса. Хотя почему бы и нет. С ним дружили многие, но я ни разу не видела, чтобы с ним ктото флиртовал. И все равно я просто чудовищно его ревновала. К друзьям. К семье. К одноклассникам. Даже к учительнице. Он был моей собственностью, единственным человеком, который подтверждал мое существование. Он был миром, которого немыслимо было лишиться.
Через год он уехал учиться. Приезжал каждые выходные. Я жила от пятницы до воскресенья. И только.
Я сходила с ума. Медленно, но верно. Я жила двойной жизнью. При свете солнца старательная и прилежная ученица престижной школы, при свете луны распущенная девица с макияжем в стиле женщинывамп, глушившая водку без закуски.
Мне нравились мальчики. Разные. Я очаровывалась и влюблялась. Днем. Пара парней даже пытались ухаживать за мной. Но я не их к себе подпускала ближе пионерского расстояния. Ночью я вновь становилась юной Лолитой. И в моих фантазиях даже дневные парни проделывали со мной все, что только могла создать моя больная фантазия после прочтения Эммануэль и Анжелики, маркизы ангелов. Но я не представляла себя рядом с другим мужчиной.
При этом мне нравился то один, то другой его друг. Одного он, по моей просьбе, даже попросил поцеловать меня. Я не помню, чем это кончилось Я так хотела границы! Кулаком по столу, и: «Этого не будет пока ты моя девушка!» Но нет, они ломались, как семечки. Он был готов унижаться. Я чувствовала свою безграничную власть, а вместе с ней безграничную вину.
На самом деле с ним встречались двое: напуганная двухлетняя девочка и девушка, которая возомнила себя роковой женщиной. Глупышка!
В наших отношениях была какаято особенная, мазохистическая близость. Только я могла причинять ему такую боль! Больше никому это не было позволено. Отыскивать самое больное место и втыкаться туда жалом, ядовитым жалом. Кайфовать от слабости. И тем самым привязываться еще сильнее, еще крепче.
Не помню, чтобы он ограничивал меня. Я сама это делала с собой достаточно эффективно. Он не ревновал меня. И доверял. А зря!
Однажды я приехала с подругой к нему в общежитие. И одурела от количества парней вокруг, меня буквально переполняла энергия, я летала от этого большого мира плоти и вожделенных взглядов. Я мгновенно приняла решение переехать, пойти учиться после 9 класса. Тогда я думала, что это потому, что я больше не могу без него. Скорее всего, я не могла быть дома, и только. Там было невыносимо, а меня манила жизнь. Тогда во мне ее было немало
Я начала жить ожиданием. Кажется, именно в этот год, у его одноклассницы убили парня. Нелепо зарезали при загадочных обстоятельствах. Жизнь в самом соку остановилась и у него, и у нее. Люди видели горе, боль. Люди сочувствовали. Я же среди всего этого замечала лишь внимание. К ней. Каждый старался уделить его хотя бы крупицу.