Уже не раз. Подтвердил другой врач.
Слушай, а нельзя ли попасть в такой мир, где все женщины безумно красивы, а мужиков так мало, что любой вызывает у них непреодолимое желание, самый молодой врач принялся подыскивать подходящее слово, совокупиться.
Ясно, у нашего Вени спермотоксикоз начался.
Легко. Мой проводник, который вытянул меня из моего мира на том и попался.
Жорж, а можно, прежде, чем мы отправимся домой, попасть в такой мир?
Я бы не советовал. В лицо мне дохнуло холодным порывом ветра.
Я выглянул из-за машины и увидел стремительно приближающуюся серую стену изо льда и воды.
Борис, за руль! Крикнул я ему, на ходу соображая, какой мир выбрать следующим.
Врачи, увидев приближающийся вал, без слов запрыгнули в машину. Земля тряслась под накатывающей многотонной «кашей». Я смотрел в окно и видел, что у нас остаются секунды. Борис медлил, делая все непростительно педантично. Я закрыл глаза и представил первое, что пришло на ум.
Машину ударило сзади. Из салона дуплетом раздался крик. Я сильнее сжал веки, будто это могло как-то повлиять на скорость перемещения. Рядом с машиной раздался глухой удар и всплеск воды. Я осторожно открыл глаза. Напротив нас стояли несколько девиц, в одеждах, едва прикрывающих их статные фигуры. Они были удивлены и напуганы, но не спешили убегать.
В стороны от машины растекались ручьи.
Эй, кому там бабы были нужны, на выход. Произнес я в окошко.
А? Что? Мы живы?
Живы.
Я выбрался из кабины. Прямо за машиной лежал кусок льда, оставивший вмятину на боковине и дверках. Девицы во все глаза смотрели на нас. Они были красивы все, как на подбор. Не похожи друг на друга, но у каждой лицо и фигура были выточены как по спецзаказу, заставляя мужские гормоны выбрасываться в кровь.
Ни фига себе. Раздался приглушенный возглас Вениамина. Я остаюсь.
Девицы будто расслышали его, дружно рассмеялись, обнажив белые ровные зубы, какие делают телезвездам.
А кто вы такие? Спросила смуглянка с острым носиком и миндалевидными карими глазами.
Мы, заблудшие путники, спасались от опасностей, да вот, попали к вам. Сообщил я.
Белокожая красавица, с вьющимися соломенными локонами и синими глазами посмотрела на меня так, словно я был принцем, да к тому же еще и небесной красоты. Я почувствовал ее интерес, и мне стало жарко от этого и пьяняще головокружительно. Девицы направились к нам, сразу же разбившись по интересам. Даже Борису нашлась пара, не хуже остальных. Впрочем, хуже, там не шло ни к кому, можно было заметить, что они разные и какая бы девица не посмотрела на тебя, казалось, что краше ее быть не может.
Привет. На выдохе произнесла выбравшая меня девушка.
Ее голос мурашками пробежал от головы к пяткам, отметившись потеплением в чреслах, начинающих оживать.
Привет. Ответил я и понял, что слышу свой голос со сторону, будто я пьян. Ты очень красива.
Мои руки потянулись к ее телу. Она подалась и прижалась ко мне. От нее исходил аромат свежих трав и цветов. Любопытства ради, я глянул на остальных. Веня гнал коней, дав волю рукам. Девушка не имела ничего против, подыгрывая его ухаживаниям. Борис, видимо, потерял сноровку и не знал с чего начать, то ли взяться за грудь, то ли начать целовать. Второй врач спрятался за машину, и мне не видно было на какой стадии у них отношения.
Удивительно, но мне не хотелось думать о том, почему наши отношения форсируются со скоростью слишком быстрой даже для публичного дома. Я растворился в ощущениях блаженства. Ни одной другой мысли в моей голове не было места. Любое умственное усилие могло испортить неиспытываемое мною ранее чувство.
Мои руки шарили по неровностям тела красотки, и казалось, что я отхожу в рай. Меня даже не испугал укол в область шеи. Напротив, он показался мне таким приятным. Я улыбнулся и открыл глаза. На меня смотрела мохнатая мордашка Ляли. В ее больших желтых глазах с черточками зрачков читалось явное неудовольствие от того, чем я занимаюсь.
Ляля! Я обрадовался ей и захотел подняться, но что-то удерживало меня. Ляля, меня что-то держит? Спросил мой голос со стороны.
Тебя держит твоя обезьянья глупость. Ответила она и показала клыки.
Я не обезьяна, мы же договаривались.
Ты не был ей, но стал.
Нет, я человек, человек, мы все люди. Я начал корячиться, чтобы поговорить с Лялей и с каждым моим движением происходящее вокруг меня начинало меняться.