И всё-таки я проснулась на следующее утро от радостного толчка в сердце: он жив - всё остальное не имеет значения.
Те, кто не знал, что муж нашёлся, недоумевали. Как-то меня, оживлённую, встретил на улице преподаватель немецкого языка Шпарлинский.
- Известие от мужа? - спросил он.
- Нет,- ответила я, стараясь надеть на своё лицо маску грусти.
- Таково женское постоянство! - сказал Шпарлинский уже не мне...
Как раз в те дни стало известно, что профессор Трифонов, мой руководитель по аспирантуре, переходит заведовать кафедрой в Казань. Считая себя ответственным предо мною, он предложил мне три варианта...
Тоже Казань. Но там он ещё и сам не устроен, а потому никак не может поручиться, что может обеспечить мне приличные условия.
Аспирантура Новочеркасского политехнического института. Там есть подходящий руководитель.
И, наконец, я могу попытаться перевестись в аспирантуру Московского университета, где кафедрой физической химии заведует профессор Фрост.
- Вы - ученица Степуховича, Степухович - ученик Фроста. Таким образом, вы оказываетесь как бы его научной внучкой...
Приходится ли удивляться, что я без колебаний ухватилась тотчас же за третий вариант - самый нереальный, пожалуй, фантастический. В Москву! Конечно, в Москву!..
Всё сплелось воедино. Всё тянуло в Москву. Нужно ехать немедля. Кандидатский минимум ещё не сдан. Ничего! Возьму с собой учебники. С поездами трудно. Полетела самолетом.
Чтобы Саня почувствовал, что я всё так же люблю его и на всё для него готова, я привезла с собой в Москву лоскутки "золотого" платья, которое было на мне в тот день, когда мы поставили подписи на брачном свидетельстве.
От Малой Бронной - на метро до Белорусской. Потом - пятым трамваем до Новослободской.
"Бутырки - эта, по сути, мягкая весёлая тюрьма, казалась жёнам леденящей. Они видели крепостную стену в четыре человеческих роста, протянувшуюся на квартал по Новослободской. Они видели железные ворота между мощными бетонными столпами, к тому ж ворота необычайные: медленнораздвижные, механически открывающие и закрывающие свой зев для воронков".
Спасение от переживаний - в непрестанной деятельности.
Передачи. Посещение Справочного отдела МГБ на Кузнецком мосту.
Кафедра физической химии МГУ - тогда в доме, глубоко спрятавшемся во дворе самого старого здания университета. Ещё молодой и красивый профессор Фрост. У него самого все аспирантские места заняты. Но он не будет возражать, если меня возьмёт к себе профессор Кобозев, заведующий лабораторией катализа. Кобозев из-за болезни в университете не бывает. Ему можно позвонить и посетить на дому.
Я в кабинете у профессора Кобозева, за его старинным письменным столом. Выслушав мою краткую научную биографию, Кобозев квалифицирует меня, как "Табула раса", и предлагает познакомиться с его трудами.
Чтение статей Кобозева в "Журнале физической химии" в читальном зале Ленинской библиотеки. Оригинальнейшая и смелая "теория ансамблей".
Посещение Министерства высшего образования. Для перевода из одного университета в другой нужно согласие обоих ректоров.
Я у заместителя декана химфака профессора Пржевальского. Первая осечка! "У вас ещё не сданы экзамены - раз. Надо менять тему - два. Вы не уложитесь в срок - три".
Снова передача на Новослободской. От этого времени сохранилось лишь одно моё письмецо, посланное маме. Вот его содержание:
"Дорогая мамочка!
Ничего нового. Может статься, что с этим я и приеду в Ростов. Вчера отослала вторую посылку. Кроме продуктов отправила бельё, полотенце, носки и носовые платки. Не забудь прикрепить меня к столовой и сдать в РГУ рабочую карточку".
"Теория активных ансамблей" меня увлекла. Я прямо говорю об этом профессору Кобозеву. Задаю возникшие у меня вопросы.