Сперва было много дыма, и я в слезах все мотал и мотал головой, чтобы захватить воздух. Потом стали жечь сапоги, но было терпимо. Нурбек кричал, что Cкоро вы услышите, как воет Шайтан. Услышите, как из него будут выходить духи. А я думал, что я вам не предоставлю такой возможности. Огонь усиливался и на мне уже, горела одежда. Я со всей силы крикнул: Прощай, брат. Потом крикнул в сторону баев и ханским прислужникам: А вы еще за меня ответите. И зажал зубами язык и мотал головой.
Голова горела. Вскоре «Я» настоящий выскочил из тела и стал летать неподвластно притяжению. Я видел, как горело мое тело. Все слышал, только ничего сказать не мог. Я видел, как женщины таскали какую-то женщину за косы. Она сопротивлялась, паранджа была на земле. Я догадался, что это была женщина Аскара. А таскали ее женщины, у которых я лечил детей и где сейчас моя Гульнар. Беднота стала спешно уходить за угол крепости и с ними ушли спешно трое в капюшонах. Я проводил их до угла. Беднота разошлась, женщина Аскара так и убежала с открытым лицом. Я летел следом за Нурбеком и видел все его действия.
Женщины просили у Нурбека тело мое. Столб-крест вскоре упал, хворост прогорел. Потом какая-то женщина принесла материю. Они вытащили обгоревшее тело и стали скручивать в материю. Голова была белая череп. Они долго собирали кишки, закрутили все в ткани, подняли и понесли. Я не полетел за ними, я знал, что женщины будут хоронить мое тело. Я следил за Нурбеком. Он словно предчувствовал свою погибель.
Уже вечерело. Они налетели как черные тени. Больше половины сразу погибло от стрел. Христиане работали в паре лучник и сабельный боец. Некоторые стражники пытались убежать, но стрелы догоняли их. Вот и один залез в шиповник и корчится, в спине стрела. К Нурбеку подскочило трое неверных. Один из них выбил своей саблей его саблю, а двое проткнули брюшную полость. Сабля вылетела из рук Нурбека, щит тоже.
Я узнал Давида. Один хотел добить, но Давид сказал, видимо не надо, пусть помучается. Давид махнул в сторону ворот, и они устремились в крепость, там был Хан. Нурбек сидел на камнях, чалма упала с его головы, рядом лежали его сабля и щит. Руками он держал живот. Вся одежда была в красной жидкости. Сквозь пальцы сочилась кровь. Он что-то кричал. Я догадался: Шайтан, Шайтан. Прошло немного времени. Потом он упал, и руки его тряслись.
***
Я полетел в крепость. На первом и втором ярусе я видел много трупов в разных позах. Наверху тот, что трубил и звал на помощь, лежал со стрелой в груди. На втором ярусе лежали разрубленные тела. Я искал брата и боялся за него.
Из дверей выбегали женщины в парандже и метались с плачем. Это наложницы Хана. Христиане не трогали их. Черная пантера убежала через ворота. Я пролетел сквозь двери и при свете факелов видел трупы нукеров. Дверь к Хану была открыта. Он лежал вниз головой с раскинутыми руками. Золотой плащ и чалма были в крови. Запомнились руки, они были все в перстнях.
Я тогда подумал, все же дед Садык отомстил за дочь. Я вылетел из крепости. Лошадей ханских уже не было. Стало понятно, что христиане забрали их, оставили в живых только пленников из темницы, и ушли в горы. Я рад, что не пришли на помощь наши сельчане, беднота. Все же, поумнели. Только воины нашего поселка могли отстоять крепость. Они были проворнее. А стражники давно ожирели, да и опыта не было. Стало совсем темно. Бог говорит:
Пора. И потянул все выше и выше. А после я притянулся к матовой Луне и был суд. Но это личное.
ЕВРОПА
В четвертом моем воплощении, меня опять ждала планета Земля. Государство под вопросом. Скорее Финляндия или Швеция, или Норвегии, а может одна из прибалтийских стран. Помню, что буквы английские. Рыбацкий поселок у берега моря. Большая лагуна. Стояли большие трехмачтовые и одномачтовые фрегаты. Родился я в семье у пекаря. Мама моя была пекарем, а отца не было и не могло быть, так же как в прошлых воплощениях.
Где-то до 4 лет она уделяла мне внимание. Но вскоре у нее появился этот горбоносый мужчина, и она стала надолго пропадать где-то. А я бегал вдоль берега и кормился тем, что выбросит море.
Поселился он у нас дома. Я не буду описывать жилище. Амбар, коровник, сеновал, веранду все у меня в памяти осталось. Этот горбоносый меня не любил, все унижал. То ущипнет, то ставит шелбоны, а напьется, гоняет мать и скандалит. Вскоре у меня появилась сестра. Мама все свое внимание уделяла своей дочери, ну и он тоже.
Я убегал ночевать на сеновал или в амбар. А после в рыбацких перевернутых лодках. Была тогда рыболовецкая артель. Много бродяжничал. Когда пришла пора идти в школу, меня выловили и отправили. Учился плохо, все получал указкой по лбу от этого монаха учитель был монах. Учили молитвы, писать, считать.