Правое переднее колесо съехало в какую-то щель между камнями, которую, разумеется, было не видно, и каких еще могло быть много под этой мутной водой. Но LC фыркнул и попер дальше. Единственное, что теперь уже не я определял путь, а невидимое дно. Я мог только пытаться выворачивать вправо к тому пологому месту, где намеревался выехать. Иногда мне это удавалось.
Сначала я подумал, что в этом раунде мы с рекой были на равных. Она меня немного подвинула, но я все-таки добрался до берега в месте, почти таком же хорошем, как первоначально выбранное. Но предательская полоска ила между водой и твердой почвой, покрытой иголками и пронизанной корнями сосен, была на стороне реки. Передние колеса провалились в эту полоску, бампер уперся в берег. Попытка газануть привела к тому, что и задние колеса, поелозив по камням, прочно застряли между ними.
Давай-ка я пока в кустики сбегаю, сказала Алена.
Я молча смотрел, как она встала на сиденье, каким-то чудом перепорхнула на капот и соскочила на берег, помахав мне ручкой:
Вот так!
Когда она открыла дверь, немного воды плеснулось в салон. Я подумал, что испачкаться все же придется.
Я перелез на задние сиденья, где оставил сапоги, надел их, потом вернулся, согнувшись, как в тетрисе, вперед и вылез через свою дверь. Вода и в этот раз радостно заструилась в салон.
Лопаты у меня не было. Да она бы и не помогла. Лебедки тоже не было. Оставалось решить, кому звонить. Или куда идти. До фермы было километров десять.
И тут я услышал за спиной шелест веток.
У тебя телефон фермера есть? спросил я, рассчитывая, что Алена не могла не иметь номера телефона объекта своего внимания.
Мне никто не ответил, а краем глаза я заметил, что позади меня у ствола, возле которого только что никого не было, возникла посторонняя фигура. Я обернулся.
Незнакомый мужик, одетый, как луковица в детской загадке, в сто одежек, в сапогах и кепке с козырьком, стоял у ближайшей ели и смотрел, не отрываясь, на реку и машину в ней. От мужика пахло немытым телом, как от бомжа.
Алексей навстречу послал, сказал мужик, потом повернулся и пошел в ту сторону, где должна была быть дорога.
Кто это был? спросила Алена, выходя из-за чахлой березки.
Я пожал плечами: леший.
Что сказал?
Лешие не говорят. Они творят чудеса. Читала сказки?
Не умничай, мне до двадцати лет на день рождения книжки дарили. Пришлось буквы тоже выучить. Одновременно со смайликами.
Но я угадал насчет чуда. За деревьями заревел двигатель, и между соснами возник трактор. Трактором управлял "леший". Он внимательно смотрел под колеса, стараясь не обдирать стволы. На его носу теперь поблескивали очки и, когда он подъехал совсем близко, я заметил, что очки у него на веревочке.
"Леший" как-то так расположил свой трактор на берегу, что с первого рывка выдернул LC на прочную поверхность. Мне оставалось только сидеть за рулем, немного газовать да подруливать. Потом по следам трактора я выехал через елки на старую грунтовку и уже без приключений, если не считать глубоких луж, поехал вперед.
Прощаясь на берегу, я пожал ему руку. "Леший" смотрел то на реку, то на небо, то в землю.
Спасибо, сказал я, раздумывая, не дать ли ему денег.
Чего там! Алексей послал, ответил мужик, и я решил, что деньгами я обижу если не его, то незримого пока Алексея.
Очков у него на носу уже снова не было.
Глава 2. Разрозненные приметы
Через восемь километров лес кончился, начались поля, покрытые коричнево-желтой щетиной скошенной травы и светлыми ролями упакованного сена. Вдали виднелся холм, судя по всему, остающийся справа. Где-то рядом с ним должна была быть река и сама ферма. Солнце было уже низко и било в глаза.
Когда планируешь возвращаться, спросил я Алену.
Ее снова начало укачивать, она лениво пожала плечами.
Это будет центральный материал. Времени сколько надо. Дня два, три.
Один уже почти прошел.
Значит, три.
И ночи, добавил я, усмехнувшись.
Ты что-то путаешь, пуделек. Ночи это у Джеймса Бонда.
Умница, подумал я, но вслух ничего не сказал. Все-таки она была классная журналистка. Откуда в такие годы такая уверенность и точность? Не иначе талант.
Так в дружеском молчании мы подъехали к большому бревенчатому дому, стоявшем на высоком цоколе, сложенном из обломков гранита. Справа от него был устроен навес, под которым стоял чистый «зализанный» «Уаз-патриот», замызганная угловатая «Нива» с прицепом и накрытый чехлом квадроцикл. На одной из балок под крышей я заметил пустое в это время года гнездо ласточек. Под этим гнездом я и оставил LC такой же грязный, как чужая Нива.