Тень не отстаёт, но и не догоняет. Просто сопровождает. Как почётный караул. Или конвой. А между тем впереди показался просвет. Грунтовка вывела к покосившимся воротам какого-то уже лет двадцать заброшенного хутора: повалившийся штакетник забора, провалившиеся крыши, как самого дома, так и большинства придомовых построек. Только сарай был более или менее цел. Девушка бросилась к дому. Заглядывая ей через плечо, я с интересом услышал её бормотание:
Ну, где же она? Где тебя искать? Ну же бормотала она себе под нос, планомерно обшаривая все углы и комнаты.
Пусто.
Закончив с обыском дома, она пошла к ближайшей постройке. Кажется, это был амбар. Но результат был тот же. Наконец, она двинулась к единственному целому строению к сараю. Подлетев ближе, я понял, что он был цел не просто так. Его чинили. Грубо, коряво и явно не умеючи. Девушка сбавила шаг. Стояла, словно пыталась собраться с духом. Шаг в тёмный проём сарая и мне ничего не остаётся делать, как следовать за ней. Буквально на периферии зрения увидел метнувшийся за угол тёмный силуэт.
В сарае было не то, чтобы совсем темно, но глаза приходилось сильно напрягать. Благо хоть свет от луны падал в пустой оконный проём. Кругом грязь, мусор и какие-то кости. Вроде бы не крупных животных. И посередине в ямке от сгнившего пола лежало маленькое тельце ребенка лет пяти-семи. Грязная истлевшая ночнушка, длинные, слипшиеся в сосульки от грязи и мусора волосы и чудовищно деформировавшаяся в ходе неведомой мутации челюсть. Словно ей вместо нижней челюсти пришили две окостеневшие человеческие кисти, которые расходились в стороны как жвала у насекомых. Длинные костяные чуть загнутые отростки были очень похожи на пальцы. Весь этот ужас был обтянут обычной человеческой кожей, а не хитином, как можно было бы предположить. Если сомкнуть ей челюсть, то будет похоже на сцепленные в замок пальцы руки. Жуткое зрелище. И откровенно отталкивающее.
Девушка подошла ближе, и это существо тут же, словно вздрогнув, повернуло в её сторону свою чудовищную голову. У меня язык не поворачивался назвать это существо маленькой девочкой. Создание явно было парализовано. Оно смотрела на девушку осознанным взглядом, и даже словно узнало её. У меня в голове стали возникать образы двух маленьких девочек, играющих в прятки на добротном подворье, в котором я с трудом узнал местные развалины. Девочки смеялись и постоянно бегали. Вот одна из них забежала в сарай, и видит посреди неё какую-то непонятную чёрную личинку. Подошла ближе. Ещё Дальше образы оборвались. Но мне этого достаточно. Девушка явно жила здесь когда-то. Была или подружкой, или даже может сестрёнкой этой лежащей в яме девочки. Девочка нашла что-то такое, что нельзя было трогать. И вот закономерный финал: мутировашая тварь, заброшенный хутор и девушка, тихонько плачущая стоя на коленках рядом с ямкой. Девочка пыталась что-то прохрипеть, но изменившаяся ротовая полость не давала это сделать. По грязным щекам существа катились слёзы. К горлу подступил ком. Ребёнок не заслужил такой участи: десятки лет паралича, мутация и постоянный сводящий с ума ужас. Страшно.
Внезапно живот девочки под серой от плесени и гнили ткани ночнушки заходил буграми, и, судя по всему, прямо из чрева из-под подола вывалилась омерзительная, чёрная, склизкая личинка в локоть величиной. Погань начала извиваться, и сквозь толстую шкуру из боков прорвались страшненькие чёрные лапки наподобие паучьих. Мерзкая тварь тут же убежала куда-то в темноту, откуда уже довольно давно раздавались шорохи и скрежещущие поскрипывания большого количества маленьких существ. Твари прятались в темноте и следили за каждым жестом девушки. Та же, словно не замечая этого ужаса, плакала над «девочкой». Мне становилось с каждой минутой всё более жутко от этого места и этой ситуации. Я понимал, что меня здесь как бы нет, и для них я даже не существую, но это не отменяло того факта, что волосы на моей голове вот уже длительное время шевелились от окружающего меня кошмара.
Пробуждение было внезапным. Я просто молча смотрел в потолок и пытался выгнать из головы те образы, что привиделись мне во сне: девочки с чудовищной челюстью, маленькие мерзкие личинки на паучьих лапках и силуэт чёрной крупной твари, заглядывающей в пустой проём окна. Я, только проснувшись, понял, наконец, что она была такой же личинкой, как и та «мелочь», но только уже взрослой особью. Боже В кои-то веки я был даже готов взмолиться, лишь бы то, что я видел, было не более чем дурным сном.