Телесная субстанция явилась перед ним женщиной в инвалидной коляске. Въезжая в его мир. Безымянная красота лица с голубыми глазами. С тонкими пальцами художницы в прозрачных ноготках.
Андрей поднес к ней лампу, освещая чело, чтобы запомнить. Каждая чёрточка её жила и дышала.
Разве ты не узнал меня? спросила она Кириным голосом. Я душа Изумруда, выдохнула она и откатилась. Богиня Оза
Оза слепая, а ты без ног.
А зачем они танцующему богу?
Она встала, всколыхнув извержением целую планету чувств. Так Помпеи превращались в руины, когда сопереживали с людьми боги. И поплыла к нему. Прикоснувшись горящей ладонью к глазам.
На месте ног зияла пустота.
Это чтобы ты лучше видел мою боль. Ты искал девочку, рисующую грусть. Во всех женских глазах ты ищешь слепую любовь. Проходя совсем близко, цепляясь сердцем.
Он разглядывал ее. Рука побежала по гибкой шее.
Но ведь ты душа Изумруда?
Все души ближе, чем близкие родственники. Только нужно уметь разглядеть свою половинку в толпе. Я просто душа в маске образа, которым прикрыла свою невидимую наготу. Хочешь поцеловать меня?
Легкий страх пробежал по спине, как у Хомы Брута, который отпевал ожившую ведьму.
Но Андрей поцеловал фантом женщины, ощутив холодные губы. Она опустилась в коляску, как на трон меняя образ. Словно воскресшая мумия египетской царицы наблюдала из загробного мира за жизнью потомка раба.
Субстанция была устойчива и прекрасна, как застывшее мгновение. Она улыбнулась.
Ты считаешь меня безликим воображением под оболочкой знакомой тебе формы образа.
И она изменилась в серьезно-грустную Маргариту Аркадьевну, подкручивая пальчиком, непослушный локон.
Ты не видишь мой тонкий мир, странствуешь на ощупь с сачком за синей бабочкой. А я созерцаю тебя отовсюду.
Знакомый образ смыло лицо другой женщины.
Человек обезьяна в костяной клетке скелета. Выучи духовный язык и мы поболтаем по душам. А сейчас мы общаемся с тобой лишь на понятном для тебя языке примитивного воображения примата. Печально
Она стала растворяться. Высасывая из его сердца себя. Голос, слабея, еще продолжал говорить, сопротивляясь внутренним силам её мира:
Печально
Он уже не видел её, но ещё слышал голос.
Реши для себя куда идти по дороге. Посвятить себя духовным страданиям юродивого, окунаясь в райскую нищету или сытую жизнь хочешь ты, но после смерти последуешь в духовку пекла
Сизифов камень, лежащий на распутье, терпеливо поджидает своего толкача.
Всё хочу сейчас, а не после смерти процедил он в пустоту.
Покатилась каменная глыба, свалившаяся с души.
Утром болела голова, на столе стоял опорожнённый стакан, но пустую бутылку Андрей так и не нашёл в номере. Что же это было?
Оставил Андрей Хабаровск и поехал дальше. Доехал Андрей до станции Хор. Здесь
Заканчивалась территория советского государства. Помахал из окна вагона китайскому хунвейбину и повернул обратно просаживать жизнь. А что жизнь ни даёт самое лучшее. Потому что другой нет.
Час измены
«и дали Мальчишу-Плохишу целую бочку варенья да целую корзину печенья.Сидит Мальчиш-Плохиш, жрёт и радуется Вдруг как грохнуло, будто бы тысячи громов в одном месте ударили и тысячи молний из одной тучи сверкнули.
Измена! крикнул Мальчиш-Кибальчиш.
Измена! крикнули все его верные мальчиши»
А. Гайдар
Закружили, опадая календарные годы. Снова крестила лоб юродивая Русь, отбросив серп и молот. Ожидая небесного изобилия и вызывая солнечную мечту пионерского детства райский коммунизм на шаре Несколько лет косил топор перестройки. Пытаясь вырубить из Буратино заграничного Пиноккио.
Из Хабаровска Андрей возвращался медленно назад. Проехался через Восточный Казахстан, посетив Усть-Каменогорск и Семипалатинск. Постоял у постамента поэта Абая Кунанбаева. Прочитал слова на пьедестале: «Можем ли мы человека умершим назвать, если оставил в наследство он мудрость бессмертных слов».
Что время для великих, они живут всегда.
Прошёлся Андрей по берегу Иртыша, вспомнил казачьего атамана Ермака, который к царским сапожкам Сибирь, как шубу боярскую положил, и жизнь свою тоже. А вот в сказочное «Лукоморье» так и не довелось попасть Андрею. Неисповедимы пути судьбы.