Павел Волчик - Лекарство в виде дождя стр 2.

Квадратик на тёмной кирпичной стене 
Привычная взгляду картина.
Мужчина и женщина в жёлтом окне.
Зима обещает быть длинной.

Но снег уберём  снег не нравится мне,
Достанем дома из пелёнок.
Мужчина и женщина в тёплом окне,
А с ними играет ребёнок.

Слежу я, и сердце сильнее болит,
Хотя всё логично и просто:
Мужчина и женщина где-то вдали,
А в жёлтом квадрате подросток.

И, может быть, только мерещится мне,
Но всё повторяется снова:
Мужчина и женщина в жёлтом окне,
Одни. Ну и что тут такого?

Не крутится времени веретено,
Застыли холодные реки.
Я долго гляжу на пустое окно 
Закрытое шторой навеки.

Всю ночь шершавою стеной
Мгла простояла у порога,
И фонари глядели строго 
Кто ходит там, за пеленой?

Я повернулся  ты спала,
Под щёку подложив ладони,
Как мирный образ на иконе,
Чиста по-детски и мила.

И мне привиделись в ночи
Все прежде пройденные мили,
Все бури, все былые штили,
Все смерчи, тучи и бичи.

И только маленький ночник
Горел с надеждой золотистой,
Как пристань в волнах бархатистых,
Как в сердце найденный тайник.

Ты спишь, но помнишь ли о мгле?
О новостях из-за границы,
О стычках, жертвах и больницах,
О беспокойствах на Земле?

Не помнишь ты. Но если вдруг
К той чаше станем мы причастны,
Храни надежду ежечасно,
Молись о мире, добрый друг.

Покой не долог на Земле,
Но всё идёт по Божьей воле.
И в дом пробраться не позволит
Ночник, сияющий во мгле.

Глаза должны привыкнуть к темноте.
Дожив до тридцати, всё видишь серым.
Есть силы, время, есть немного веры,
Но нет для отступления пути.

Однообразие и скука тут как тут,
Но стоит в ночь вглядеться взглядом кошки,
И темнота растает понемножку,
И люди новый облик обретут.

Не мажь единым цветом всех подряд,
Не говори, что всё однажды было.
Чем больше опыта, тем меньше в сердце пыла,
Ведь опыт  слабодействующий яд.

Вот человек, рождённый в наготе.
Вот электрический разряд, живущий в коже.
Я обращаюсь с той же просьбой: Боже,
Пускай глаза привыкнут к темноте.

Я должен быть со словом осторожен,
Как меч из ножен бьёт оно в ребро,
И брату навредить родному может,
И недруга осыпать серебром.

Но с каждым днём следя за речью строже,
Я словом ранить так и не отвык,
Не зря в начале было Слово, Боже,
А после  человеческий язык.

Узнали б все, как грязны эти реки,
Что пустословьем мутят океан 
И птицы замолчали бы навеки
По линии земных меридиан.

Где отыскать такую середину,
Чтоб сказанное честно, по любви
Не проломило тяжестью грудину,
А оживить смогло и вдохновить?

Ищу слова молчания дороже.
Сокрыты тайны мира болтуну.
И ложь в устах плодится словно дрожжи,
На истине, что любит тишину.

Я  дерево, что выросло в саду.
Но сад был взят, раскопан и распорот.
Вокруг кольцом сомкнулся шумный город,
И некуда теперь упасть плоду.

Я  дерево, что пело на ветру,
Любовным шёпотом последних листьев,
Упругие изломанные кисти
Отдав дворовым детям на игру.

Я жду, когда трудов моих плоды
Сорвут с ветвей отчаянные руки.
Стволы свело от ежегодной муки,
Но в городе полно другой еды.

Чем выше дом, тем тень его длинней.
Кто встанет в рост  за ним не видно света.
Кто мёртв, тот никогда не знал расцвета.
Спроси об этом город из камней.

Мне другом станет всякий человек,
Освободивший скованные ветки.
Плоды любви невзрачны по расцветке,
Но кто вкусил их  не умрёт вовек.

Сделанный из глины человек
Сел на край скамейки отдохнуть.
Опустились шторы пыльных век,
Приготовив древний мозг ко сну.

У него и кожа, как кора,
Пальцы рук  кручёные узлы,
На плечах тяжёлая гора,
Ноги  обветшалые стволы.

В скованных суставах ноет боль,
В голове вой внуков и детей.
Кокон разорвётся  выйдет моль,
С тонкими узорами кистей.

Крылья задрожат и полетит
Сделанный из глины человек,
Оставляя кипу волокит,
Превращая тело в ветхий снег.

И, очистив душу от трухи,
Входит, как ребёнок, в новый век
Искупивший старостью грехи,
Обновлённый смертью человек.