Страшно мне за них, молилась старуха, оставшись одна в комнате своей во дворце княжеском, где она всю жизнь провела, не допусти того, чтобы Даниил и Василек головы свои буйные сложили под басурманскими мечами, спаси и сохрани их, снова и снова повторяла она.
И верила в том, что до бога дойдут ее молитвы, и он обязательно просьбу ее исполнит.
А ночью видела она во сне, что Даниил ее уже взрослым стал, и находится он среди басурман проклятых. И стеной они на него со всех сторон надвигаются, в полон взять хотят. Она закричала тогда, бросилась к нему. Но не услышал ее никто, только сами они стали в разные стороны расходиться. И прошел он перед ними, и прочь отправился. Она бежала за ним и спрашивала, что с ним такое случилось, почему они его отпустили. Но молчали они, и он молчал, будто не видели ее и не слышали.
А может, и взаправду не слышит он меня? раздумывала старуха, пробуждаясь, будто и нет меня там. И то сказать, когда это будет, разве дожить мне до тех времен дальних.
Не понимала она сна своего, хотя бабка говорила ей, что многие сны что-то значат, судьбу предсказывают, особенно если о смерти или переменах каких речь заходит.
Пробудилась старуха раньше обычного, и никак не могла угомониться больше. Столько скверного в последнее время происходило, да все к одному, где же здесь не потерять покой и сон свой.
«С небес за ними, голубями моими смотреть буду, думала растерянно старуха.
У нее в жизни никого кроме княжичей не было. Хотела она замуж в свое время выйти, да княгиня только что Даниила родила, и казалось ей, что ничего без нее она не сможет. А когда ребенка на руках подержала, то поняла, что никакой другой няньке не отдаст его. И бог спас ее от замужества. Она узнала, каким скверным мужем нареченный ее оказался. Не было покоя жене его до самого смертного часа. И единственной оказалась ее радость, когда в драке пришибли его. Дом у него неухоженный, полуразваленный был. А она в княжеских хоромах всю жизнь провела, и ни от княгини, ни от князя слова дурного не слыхала, и ела и пила только самое лучшее. Вот и пойми, как оно лучше будет. Детей у нее не было, но с таким мужем, который бы ей достался, так это награда, а не наказание божье. До глубокой старости дожила она не бита, не клята никем и никогда. На судьбу старуха не жаловалась. И многие бабы завидовали ей черной завистью. Вот только когда они взрослыми станут, вспомнят ли о ней. Когда князь и княгиня помрут, если ей еще жить доведется, а живой в могилу не ляжешь, не придется ли ей на улице жизнь свою доживать? Тревожилась старуха, но поверить не могла, что такое может ее и на самом деле ждать.
И сон тревожный недаром ее душу всколыхнул. Но пока это были только страхи. Она не могла допустить их в душу свою.
Даниил силен и смел, думала она, глядя на подростков, он настоящим богатырем станет, и девки его любить будут, не одна из-за него в омут темный бросится, да и басурманам он спуску не даст. Василек хитрый малый, во взгляде его что-то плутоватое есть. И в душе его таится что-то темное и таинственное, но что никак не может она разобрать. Вроде начинает понимать, но ускользает это от нее. Вроде одинаково обоих растила и воспитывала, но разными они получились.
Что с тобой? удивленно спрашивал Даниил брата, он привык опекать его и заботиться о нем.
Мне страшно, признался тот.
И всего-то? удивился Даниил и рассмеялся.
Смутился Василек и дал себе слово не доверять ему больше страхов своих. Но знал он, что обещания своего не сдержит, и снова все расскажет, как только тот расспрашивать начнет.
Ничего это пройдет, ведь ему и самому часто бывало страшно, когда меньше был. Но он вида не подавал и никому об этом не рассказывал. Но когда отец его впервые взял в сражение год назад, он увидел горящую землю и мертвые тела воинов, и живых, убивавших безжалостно друг друга ему тоже было страшно, он зажмурился даже
Но когда все кончилось, он уже смотрел на это поле, чтобы побороть в себе страх, приблизился к мертвецу и коснулся рукой его кольчуги. Тело его казалось каменным. Но тогда он еще не понимал, что такое смерть, почему человек так долго не шевелится, и не похож он больше на спящего. Он знал, что расспросит об этом монаха, как только тот вернется. Но он ощутил такой приступ страха, от непонимания происходящего, или оттого, что какой-то странный дух витал над полем этим.