А это как? поинтересовался Манюня.
Да вот так! Специально нарывались на скандалы, при свидетелях, своих людях Не нужен мне берег турецкий Как правило, дела выигрывались, следовала денежная компенсация за причинённый моральный ущерб. Суммы, разумеется, были незначительными, но прожить было можно Отцвели уж давно хризантемы в саду Благодать-то какая! Ты и представить себе не в силах, Манюня, какой я сегодня комфортный и даже, сказал бы, распоясанный!
Оно и видно, согласился Чубчик. Ну а что дальше-то было? сгорал он нетерпением.
А было то, что Монблан Аристархович по неосмотрительности своей попал под колёса автомобиля. В больнице он провалялся где-то около двух месяцев, а потом его и след простыл, на целых четыре с лишним года Ніч яка місячна, зоряна, ясная Где был, чем занимался, для меня лично до сих пор большая загадка, а тем более после всего увиденного и услышанного за последние два дня.
Начинало припекать. Путникам пришлось сначала замедлить шаг, потом они остановились немного передохнуть.
Русь ты моя трубно-печная, широко раскинув руки, вдруг воскликнул на все лёгкие Иван Абрамыч, лапотно-самоварная, с полатями да лежанками, с завалинками и полисадниками, с наличниками резными, с пирогами, тараканами и клопами злющими. Именно такая, забубённая, ты мне и дорога.
Монолог оказался кратким, но содержательным. От нахлынувших чувств, от любви ко всему его окружающему Бабэльмандебского распирало во все стороны, и даже в высоту. Далее шли молча, омываемые солнечным душем, обволакиваемые зноем, пристально вглядываясь в даль, в надежде увидеть признаки хоть каких-нибудь строений.
Так они и шли, пока за спиной не послышался скрип колёс телеги. Сзади тащился воз с свежескошенным сеном. На верхах восседал древний дед, удерживая в руках вожжи. Лошадь, запряжённая в телегу, плелась как-нибудь, без излишней инициативы и энтузиазма, изредка понукиваемая и похлёстываемая вожжами по бокам. Рядом с кобылой резвился жеребёнок.
Добрый день, отец! поздоровался Бабэльмандебский, когда телега поравнялась с путниками.
Добрый день вам, коль вы добрые люди! откликнулся седок, останавливая воз.
Далече ли до Зелёнкино будет?
Да километров, почитай, пять пути, не мене. А вы сами-то откеда и куда путь держать изволите? полюбопытствовал дед. Никак к кому в гости?
В гости, отец, в гости! Из города мы. К Фёкле Авдотьевне Загогульке.
А-а! Ну как же, как же. Известная на всю округу личность. И кем же она вам приходится?
Да нам вот привет велено ей передать, от племянничка её
От Монблана Аристархыча что ли?
От него самого, от Кочергина-Бомбзловского.
В таком разе нам с вами по пути, раздобрился извозчик. Залазьте наверх. Устраивайтесь поудобней.
Предложение пришлось путникам по душе и, главное, кстати. С радостью исполнив волю нового знакомого, разместились на самой вершине стога сена, утонув в нём, словно в пуховой перине.
А дух-то какой благостно-живительный источается копной! Боже ж ты мой! умилялся Манюня.
Меня Макар Макарычем Пескарём величают, или просто дед Пескарь, представился дед. А вас как называть?
Меня Иван Абрамычем, а его Манюней зовите, отрекомендовался в свою очередь Бабэльмандебский.
Эка у вас, городских, всё не как у людей. Даже имена и те с вывертом да подкавыкой, засмеялся дед. А вот с Монбланом мы старинные приятели. Ещё с пелёнок его помню.
Сколько же вам годков, дедушка? удивился Манюня.
На днях ровно девяносто стукнуло!
Манюня только присвистнул, а Иван Абрамыч почесал затылок.
Ну тогда прими наши поздравления, отец! Живи долго и упорно!
Благодарствую! отозвался дед Пескарь, крякнул и дёрнул вожжи. Но-о, милая, пошевеливайся!
А велика ли деревня, отец? поинтересовался Бабэльмандебский.
Да как ведь тебе сказать, внучек. Велика деревенька наша будет, дворов на сто. Хоть и далече от цихвилизации-то, но имеется и свой клуб, и столовая. Библитеку имеем для приобщения к городской культуре, огромадный магазин. Я уж не говорю о детсадике, о школе-десятилетке, об медпункте. Всё у нас есть, как у людей полагается. Помолиться пожелаешь, душу облегчить, значит, пожалуйста цельный храм выстроили.
А как у вас здесь насчёт рыбалки? поинтересовался Манюня.