Ну, вот и всё. Вот и всё, хорошая моя. Завтра я улетаю.
Да. Вот и всё.
Ты только пиши. Хорошо? Что же ты молчишь?
Думаю.
О чём?
Так.
Как быстро всё произошло. Позвонил: «Приезжай», приехала. Позвонил: «Выходи», вышла. Купил цветы: «Держи», улыбнулась. Неделя, и всё будто в тумане. И уже без неё не может. Каждый день хочется видеть, говорить. О чём угодно лишь бы говорить-видеть. И счастлив. Счастлив, как мальчишка.
Ты знаешь, я ведь не буду тебе писать, голос дрожит.
Почему? страх, внезапный липкий страх.
Понимаешь. Я не хотела. Как глупо всё. Он сейчас в армии.
Надсадно повтором мысль «зачем тогда всё это? зачем тогда всё это?» Поняла. По дыханию.
Когда ты в первый раз позвонил, думала, прогуляемся, и всё. На второй задумалась. А потом, потом не могла сказать. Всё было так хорошо. Но с ним. Тоже ничего не было. Так.
Дождь. Заплаканный продрогший город. Всхлипывающие лужи. Ветер ударил зло, едко, пощёчиной.
Время покажет, достал и вдруг сломал папиросу.
Что?
Время покажет. Посмотрим. Подожду.
Да, подождём.
Время покажет. Боже, как просто и как пошло. Да, покажет, но будет поздно. Может, будет поздно. Хочется, чтобы осталась. Чтобы любила, ждала, писала. А как же тот мальчик в армии? Каково-то будет ему? Переступить себя ради ближнего? Нет! Нет сил! Пусть решит всё сама! Понимаешь ли ты, как себя связала? Ведь теперь в любом случае предать!
Время покажет.
Остановка такси.
Всё-таки решилась проводить?
Как видишь.
Спасибо, что решилась.
Странно всё.
Что странно?
Так.
Такси мягко катит по ночным улицам. Взбивает всплесками лужи. Натужно скребут по стеклу «дворники». Фары выхватывают из темноты деревья, прохожих, углы домов.
Странно, что всё сейчас кончится?
Да. Как ты догадался?
По дыханию. Ты что-нибудь решила?
Пока нет.
Я буду ждать твоего письма. Напиши мне, что решишь. Для меня это важно. Хорошо?
Хорошо.
Я буду ждать.
Извините. Остановите вот здесь.
Плавно по тормозам. Открыл дверь. Выбрался. Подал руку. Помог. Как не хочется отпускать руку, как хочется обнять, окунуться в тепло её ладоней. Всё-всё сказать. Что же останавливает? Ведь она ждёт, ждёт. Обними, скажи всё.
Я буду ждать твоего письма. Прощай.
Улыбнулся, улыбнулась. Прощальный взмах руки. Глазами: «Прощай!» Заскочил в такси.
Гони! главное, не оглянуться.
Мчит, мчит такси. В темноту, в дождь мчит такси. «А ведь надо было обнять, ведь она ждала». Дождь. «Пусть решит всё сама. Пусть решит». Дождь. «О чём думает таксист?»
Кто она тебе?
Не знаю.
Странно.
Странно.
Дождь
9 июня 1985-го, ПермьСлучай на гористом профиле
1. Взять горку с ходу не удалось. Сам трактор в одиночку выбрался бы запросто, но тяжесть балка сейсмостанции, который он тащил, тянула назад. «Сто тридцатый» грузно проскрёб траками уезженный снег колеи, зацепил, подмял под гусянку молодую берёзку и всё-таки не выкарабкался, а лишь бессильно сполз влево, в целик. Сдал назад, снова дёрнулся, и опять ничего не вышло.
Внизу появился перед долгим подъёмом другой трактор старенькая «сотка», «запряжённая» в смоточную катушку. Проскочить наверх и подсобить своими лошадиными силами она не могла не позволял профиль. Дорожники-геодезисты, ломая его, торопились, халтурили, и потому он вышел узким даже для ровного места, а здесь, по этим чёртовым уерагам на букву «х» тем более.
Славка Лепила, тракторист «Т-100», нетерпеливо, но беззлобно выругался, глядя на возню наверху:
Мать их за душу, что они там ковыряются? сбросил чёрные, промасленные рукавицы, закурил, вылез на гусеницу.
Сейсморабочие, стоя в катушке на косах из кабелей, тоже смолили, у кого что имелось:
Сегодня опять ничего не успеем, если так дело пойдёт
Да ну их, к лешему, этих операторов, вечно из-за них стоим
Чёрт, а мороз-то всё больше давит
2. Дверь станции распахнулась, изнутри выпрыгнули двое: оператор Леонид с помощником. Инженер подождал, пока тракторист сделает ещё одну бесплодную попытку, после безнадёжно махнул ему, показывая, что хватит. Тот выглянул из кабины, крикнул командиру: