Лёша сунул ей свою одежду.
Ты уверен, что стоит?
Да я ж пешочком, как Иисус.
Очень смешно.
Кое-как, поскальзываясь на водорослях, Лёша преодолел полосу камней. Со спины он сам походил на обломок скалы, который из-за оптической иллюзии плывёт по волнам. Друг распростёр руки, то ли балансируя, то ли пытаясь объять ночь.
Послышался всплеск. Ещё один. Лёша обернулся. И хотя в темноте многое было не разобрать, черты его лица исказило что-то тревожное. Лиза не сразу поняла, что он пытается бежать, выбрасывая колени над водой. А когда поняла, волны шумно разошлись, и тело хлопнуло по поверхности.
Спустя миг Лёша встал, так и не издав ни звука, но теперь в походке было что-то новое, будто перекос на одну сторону. Лиза передала его одежду Маше, скинула босоножки и вбежала в воду. Друг остановил её резким жестом.
Я упал, тихо пояснил он, и слова почти сразу заглотил ночной ветер.
Поскользнулся? Лиза постаралась спросить со смешинкой, однако нотка беспокойства всё равно проскочила в её голосе.
Я видел, видел огни. Три, сначала вдалеке, потом ближе.
Это же Тамань светится!
Может и так, сухо ответил он.
Купание не задалось, потому друзья решили вернуться домой. Они уже всходили по тропинке на холм, когда Лиза ахнула, заметив, что из Лёшиной коленки струится кровь.
Приложился об камень, ничего страшного, отмахнулся он и, не разжимая кулаков, пошёл дальше. В чужие дома за бинтами заходить не будем.
Лёша, хотя храбрился, скоро начал отставать. В темноте ориентирами им служили только огни города вдали и охранные прожектора у резервуаров с газом. Вокруг друга всегда витало чувство безопасности, потому Лиза не боялась, что остальные уйдут далеко вперёд. Они ненадолго остановились, чтобы он мог утереть кровь оставшимися флаерами. Алая струйка, преодолев щиколотку, стекала к шлёпкам.
Лиза заметила, как что-то золотое блеснуло у Лёши в кулаке:
Что там у тебя?
Друг смерил её долгим взглядом, не спеша отвечать.
Упав, я нащупал на дне монету, наконец сказал он.
Советская?
Нет, кажется, старше. Здесь лев, а с другой стороны цветок. Лёша раскрыл кулак, показывая находку.
Лев был выполнен очень искусно (прощупывалась каждая прядь его гривы), а цветок, напротив, схематично шестью расходящимися лучами. Всю дорогу домой у Лизы перед глазами стояли их очертания, подсвеченные белым пламенем луны.
Глава 2. Многобожец
Наутро после пикника Лиза проснулась позже обычного, но младший брат, с которым она делила диван, ещё спал. Ворочаясь, Женя закинул ногу ей на живот, потому несколько минут она пыталась вылезти из постели, его не разбудив.
Опять бросились в глаза бордовые обои, которые пугали её всё детство. В квартирах друзей Лиза не встречала ничего подобного, и вообще, ей всегда казалось, что в советскую эпоху этнические узоры были не в моде. Пожелтевшие завитки африканского орнамента складывались в злые лица. Будто бы спальню облепило полчище красных муравьёв.
От души потянувшись, Лиза, в длинной футболке и пижамных шортах, вышла в коридор. Уличных шлёпок бабушки не было на месте, значит, та уже ушла на работу.
Потрогав чайник, Лиза убедилась, что вода ещё тёплая. Другой посуды бабушка на плите не оставила, и в холодильнике было пусто, не считая помятого глазированного сырка и четырёх яиц. У неё начало ломить руки от расстройства и обиды: в этом году мама почти не выслала денег на их с Женькой содержание, а бабушка неохотно шла на жертвы.
Благо, в оклеенном виниловой плёнкой буфете хранилось много круп. Лиза отыскала треть пачки макарон, завёрнутую в целлофановый пакет. Когда вода закипела, она не глядя всыпала в кастрюлю содержимое и отбросила пустую упаковку на стол. Её брала досада, что даже у слободчанки грудами лежит золото, а она, уже четырнадцать лет как москвичка, вынуждена давиться макаронами!
«Каждый день, как последний», подумала Лиза, вяло ворочая ложкой. Вспомнить, откуда это взялось в голове, получилось не сразу, но спустя пару помешиваний фраза всплыла целиком: «Каждый рабочий день бухгалтера должен заканчиваться так, как будто это его последний день», она наткнулась на эту мантру в интернете, когда выбирала себе профессию. Поступая в университет, Лиза надеялась подобраться ближе к деньгам, и ей это почти удалось, но вот загвоздка оказалось, деньги будут чужими.
Меркантильность не приносила ей удовольствия. Дорогие вещи, модная одежда не имели ценности сами по себе. Лиза лишь пользовалась ими, чтобы показать миру: «я не дешёвка», «я не копия моей матери». Нельзя было допустить, чтобы мужчины «гостили» в её жизни неделю, месяц и сбегали, не оставив ничего или наградив нежеланным ребёнком. Превращая себя в идеал красоты и ухоженности, она надеялась добиться другого отношения.