— И сколько же там?
Изабелла мнется, отвечает нехотя:
— Говорят, что-то около двухсот миллионов.
— Многовато для трехсот служащих!
— Там еще для выплаты на заводах… Я сейчас объясню.
Когда она приближается к Баррану, тот беззлобно, но сильно отбрасывает ее ладонью к стенке кабины.
— Что ты мне собираешься объяснить? Что это легко заграбастать? Что ты с самого начала вела именно к этому?
Ошеломленная, Изабелла мотает головой не в силах подобрать слов чтобы выразить свое негодование.
В этот миг лифт прибывает на последний, тридцатый этаж. Двери раздвигаются и в кабину входит макетист в сером, держа в руках большой рекламный плакат.
Лифт спускается.
Любовники вынужденные молчать, даже не смотрят друг на друга. Макетист удостаивает их лишь беглым взглядом. Тремя этажами ниже — снова остановка. Макетист выходит.
Барран нажимает на кнопку «Подземелье» и номера этажей вновь принимаются мелькать на табло.
— Да ты рехнулся! — внезапно оживляясь со слезами на глазах восклицает Изабелла. — Я прошу тебя открыть сейф чтобы положить туда мои акции! Мои! Я не прошу у тебя ничего другого! Для меня ничего не изменилось!
Барран недоверчиво усмехается.
— А двести миллионов? К ним мне не прикасаться?
— Конечно, нет! Ты с ума сошел!..
В ответе Изабеллы слышится такая убежденность, что в ее искренности сомневаться не приходится.
Лифт останавливается в подземелье. Двери раздвигаются Барран задумчиво, пристально смотрит на свою подругу.
С тех пор, как Барран увидел людей с деньгами, направляющихся в хранилище, он держался так, словно нисколько не удивился, словно он с самого начала ждал, что все сведется к заурядному ограблению. Удивлен он теперь Если у Изабеллы и есть какой-то тайный умысел, то не этот. Но какой же? В конце концов он выходит из лифта и достает из кармана пиджака рулон фотопленки.
— Сколько тебе понадобится времени, чтобы ее проявить? — уже деловито спрашивает Барран.
— К шести часам будет готово.
Кивнув, Барран кидает Изабелле пленку. Двери лифта, сдвигаясь, разделяют любовников.
Кафе отделано красным и позолотой, панели сверкают, лампы множатся в зеркалах.
Барран пересекает зал, отыскивая глазами Изабеллу. Та сидит перед бокалом поодаль от остальных посетителей. Еле дождавшись, пока он усядется напротив нее. Изабелла вполголоса восклицает:
— Все к черту бросаем!
Барран смотрит на нее, онемев от удивления.
— Есть только три цифры из семи, — с отчаянием добавляет девушка.
Одну за другой она раскладывает перед медиком три большие черно-белые фотографии, лежавшие у нее в приоткрытой сумочке. На фотографиях с большой зернистостью из-за сильного увеличения изображены ручки сейфа после набора нужной комбинации.
— Третья… четвертая и последняя, — говорит Изабелла, поочередно указывая на отпечатки.
Цифры, которые видит Барран, — это соответственно 6, 1 и 5.
— И все, — с горечью заключает Изабелла. — Остальное никуда не годится.
Она швыряет на стол другую пачку фотоснимков, которую Барран начинает машинально просматривать. Ручки сейфа загорожены на них то рукой администратора, то спиной попавшего в объектив охранника. Медик на секунду задумывается, потом протягивает над столом кулак, по одному разгибая четыре пальца.
— Десять… сто тысяча, десять тысяч, — считает он. — Недостает четырех цифр — это десять тысяч возможных сочетаний… У меня есть три дня и три ночи, чтобы их перебрать.
— Нет! — восклицает Изабелла.
— Да! Может, первая же окажется нужной!
— Нет, я не хочу! Я объясню им, я верну им акции! — Помолчав, Изабелла неуверенно добавляет.