По сути, он в тот период своей жизни был не учеником мага, а домашней прислугой. Днем он исполнял нескончаемые поручения, а ночью жадно читал читал до тех пор, пока сон не сваливал его с ног, как мертвого. О магии они с Векхой говорили хорошо если в неделю раз, и то «учитель» ограничивался тем, что показывал Лоэрну один из тех простых трюков, которыми мальчик овладел самостоятельно еще в детстве.
Однажды ученик осмелился признаться в этом и получил такую славную затрещину, что у него искры из глаз полетели. Это научило Лоэна еще одной хорошей черте молчаливости.
Тем не менее, несмотря на все мыслимые и немыслимые преграды, магический дар Лоэрн возрастал с каждым днем, и это вызывало у бездарного Векхи глухое раздражение. Он давал выход этому чувству, все больше загружая ученика домашними делами, и вскоре Лоэрн совсем утратил понятие свободного времени. Его встречи с братом и сестрой стали исключительно редкими, что тревожило первого и ничуть не заботило вторую.
***
С Лао все обстояло с точностью до наоборот. Его учитель был добросердечен, мягок и внимателен. Он видел в ученике прежде всего доброго друга и опору в старости, и уже потом подначального и помощника. Между ними сложились очень теплые отношения, отчасти компенсировавшие Лао нехватку материнской любви. И его доброе, чуткое сердце стало еще добрее под этим благотворным влиянием.
Лаура научилась недурно справляться со своей ролью служанки. Умелая и расторопная, она находила время и для работы, и для отдыха и веселья. С каждым днем ее нежная красота расцветала, обнаруживая все больше внешнего сходства с Эллах. Но душой Лаура оказалась не совсем такова. Женским чутьем она рано угадала несчастливость материнской судьбы и совершенно не желала для себя ее повторения. Лауру привлекали стабильность, тепло семейного очага и богатство.
Поэтому с годами она сделалась чрезвычайно разборчива в кавалерах, а до поры до времени берегла себя для того единственного, кто окажется достоин принять дар ее юности и красоты. Это создало ей репутацию «привереды» и «недотроги» с одной стороны и очень честной, порядочной девушки с другой.
Сама она всегда была о себе довольно высокого мнения. Возможно, поэтому у Лауры совсем не было подруг.
5
Накануне своего пятнадцатилетия Лоэрн стал ощущать неясное беспокойство. Его тянуло сорваться с места с насиженного места и начать новый этап своей жизни, но нужен был какой-то толчок извне, и он не замедлил случиться.
Старый брюзгливый Векха вдруг стал непривычно добр к своему ученику той лицемерной показной добротой, которая сильно отталкивает, когда ты чувствуешь ее неискренность. Лоэрн попытался, раз или два, проникнуть в мысли учителя, но в его голове царил слишком большой беспорядок. И все же кое-что Лоэрну удалось прочесть.
Это была зависть. Ядовитая и жгучая зависть к нему, такому молодому и талантливому. Следовало ждать беды и быть настороже.
***
Лоэрн знал, что существует ритуал, позволяющий забрать вместе с жизнью силы более слабого мага, но в их непрочном тандеме более слабым был Векха, так что ученик мог быть спокоен на этот счет.
Однако существовали иные, менее оригинальные способы убийства, и Векха весьма предсказуемо выбрал самый простой из них яд. Лоэрн нашел в комнате старика подозрительную мутную склянку ровно за день до своего пятнадцатилетия, но ничем не обнаружил своего открытия и стал втихомолку готовиться к уходу. (Не из жизни, конечно же всего-навсего из города.)
Он сдержанно и спокойно попрощался с Лао и Лаурой, сообщив им, что для него настало время двинуться дальше вперед. Лао принял это смиренно, Лаура равнодушно. В их жизнях пока не намечалось больших перемен, но они их и не особенно жаждали.
Итак, в ночь перед своим днем рождения Лоэрн, слегка терзаемый голодом и жаждой, тихо покинул ветхий дом бездарного старика-мага и отправился в Столицу. Он еще не знал точно, что будет делать на новом месте, но его душу согревало хорошее предчувствие. С собой Лоэрн унес лишь маленький узелок с вещами и пару любимых книг. Он полагал это справедливой компенсацией за покушение на его жизнь.
Очень скоро Векха пропал из его памяти, растаяв, точно призрак. Осталось только то немногое, чему Лоэрн научился благодаря ему: терпение, молчаливость, осторожность. Осторожность была, пожалуй, важнее и полезнее прочего в этом Лоэрн не раз убедился впоследствии.