Но несмотря на всю ее умственную убогость, он не мог представить, чтобы она до сих пор оставалась здесь. Этот город пользовался слишком большой популярностью у людей искусства, у тех, кто ее хорошо знал или работал с ней.
Харт медленно побрел назад в отель. На полпути он остановился перед витриной слабо освещенной забегаловки. Его внимание привлекла пара красно-зеленых глобусов в витрине и полустершаяся надпись золотыми буквами: “Аптека”.
Он с трудом заставил себя думать конструктивно. В ходе судебного разбирательства было установлено, что, помимо злоупотребления алкоголем, Бонни в больших количествах принимала таблетки секонала, чтобы заснуть, а другие барбитураты — в качестве успокоительного.
Судя по размерам городка, он был уверен, что это единственная тут аптека. Что ж, стоит попытаться!
Когда Харт открыл дверь, затинькал дверной колокольчик. В таких заведениях Харт уже давно не бывал. Это оказалось типичное старомодное заведение. В нем не было фонтана из содовой, не продавали косметику и сигареты, не стояли банки с леденцами, не видно было и стоек журналов с красочными обложками — ничего, кроме аккуратных полок, уставленных пузырьками с лекарствами, банками с сухими травами и упаковками с патентованными универсальными средствами. Эта аптека была явным анахронизмом, необитаемым островом во времени, реликвией старого, неторопливого, а возможно, и лучшего мира.
Пожилой мужчина приятной наружности улыбнулся ему из-за деревянной стойки:
— Buenas tardes, senor. En que puedo ser a usted agradable? “Добрый вечер, сэр. Чем могу быть вам полезен?” — мысленно перевел Харт его обращение. Довольно много аптекарей, включая и его самого, могли бы возвеличить свою профессию, подражая примеру пожилого мексиканца.
— Могу ли я попросить вас об одолжении? — сказал Харт на ломаном испанском. — И вытащил из кармана свой бумажник, выложив на прилавок многочисленные карточки, свидетельствующие о том, что он коллега-фармацевт. — Но сначала позвольте представиться.
Пожилой мексиканец не говорил по-английски. По-испански Харт мог изъясняться лишь на элементарном уровне. Но и этого оказалось достаточно. Когда через пятнадцать минут он выходил из аптеки, то узнал все, что хотел. И не только то, что сеньора Альвередо Монтес живет рядом с Энсенадой, но и то, что она — богатая постоянная клиентка сеньора Агуелло.
Каждую неделю по ее требованию его помощник доставлял на ранчо Медозы в шести милях от Энсенады по дороге к Санто-Томас, где в настоящее время проживает сеньора, три дюжины полутораграновых капсул секонала, одну небольшую бутылочку черной краски для волос, разнообразные таблетки и один большой пузырек патентованного средства для снижения веса.
Когда Харт вернулся в отель, клерк все еще читал местную газету. Он отложил ее, как только постоялец стал подниматься по лестнице.
— И как закончились ваши расспросы, сеньор?
— Очень удачно, — сообщил ему Харт.
Он отпер дверь своего номера, потом запер ее и прислонился к ней спиной. Вместо того чтобы быть готовой к выходу, Герта лежала в кровати.
— В чем дело? — спросил он у нее. — Я думал, ты уже принарядилась, чтобы выйти и поужинать.
Герта пристально посмотрела на него хмурым взглядом. Она взбила подушку в изголовье кровати и лежала, согнув одну ногу в колене, а другую вытянув. Ее соломенного цвета волосы были все еще мокрыми у корней от принятой ванны. Вместо того чтобы завязать их в обычный конский хвост, она их распустила. В этом беспорядке один локон свесился и частично закрывал ей один глаз. Ее руки были прижаты к груди.
Когда она заговорила, голос ее был еле слышен.
— Ты голоден?
— Нет, — признался Харт.
— Тогда иди ко мне.
Ее нижняя губа задрожала.
Он снял пиджак и повесил его на дверной крючок.