Но точно одно…
— Что же?
— Кто-то же ее убил! Вы уверены, что не видели никого в квартире, когда вернулись туда из аптеки?
— Абсолютно. — Харт осторожно притронулся к своему затылку. — Я лишь почувствовал какое-то движение сзади.
— И вы не можете вспомнить марку автомобиля, который видели на том самом месте, которое сами освободили на парковке?
— Нет.
— Ладно, — сказал Гарсия. — Давайте вернемся в контору.
Харт воспользовался намоченным полотенцем, чтобы стереть пленку пыли с ботинок, которые принес ему Мэнни.
— Как ты думаешь, Билл? Я хочу сказать, если меня зарегистрируют как подозреваемого, выпустят меня под залог?
Келли поостерегся брать на себя опрометчивые обязательства.
— Трудно сказать. Одно я знаю точно: не хотел бы оказаться на твоем месте, а еще меньше — на месте генерального прокурора.
— Я тебя не понимаю!
— Послушай, Док, — сухо сказал адвокат, — не будь таким наивным. Как бы тебе понравилось, если бы ты, только что успешно проведший судебное разбирательство и приговоривший человека к смертной казни за убийство (должен добавить — не только успешно, но просто блестяще!), услышал бы, что один из твоих присяжных вдруг выступает со сказочкой о том, как по пути домой с последнего заседания суда он подбирает жену осужденного, и через три четверти часа после их знакомства настаивает на том, что вышеупомянутая жена не только рассказала ему, что она сделала, чтобы рассчитаться со своим мужем, но и к тому же… Как это она сказала?
— Распяла его.
— Точно… Что она распяла своего мужа на кресте, держа свой хорошенький ротик на замке, потому что собственными глазами видела живой и здоровой женщину, которую, как установил суд, тот убил четыре месяца спустя после ее предполагаемой гибели.
— Понимаю, к чему ты клонишь, — сказал Харт. Келли закурил новую сигарету.
— Если каким-то образом подтвердится то, что тебе сказала Пегги, он человек конченый — и как профессионал, и как политик.
Инспектор Гарсия открыл дверь.
— Ладно, Харт, пошли.
Харт прошел через дверь в кабинет и уселся на стул, указанный Гарсией. Генеральный прокурор штата, Мэнсон, почти ровесник Харта, перелистывал в папке какие-то бумажки. И оторвал от них взгляд, когда Харт сел.
— Каким, по словам покойной, именем воспользовалась Бонни в Энсенаде?
— Сеньора Альвередо Монтес.
Мэнсон нашел запись, которая ему была нужна.
— Именно это имя я никак не мог вспомнить. — Он вздохнул и положил папку на стол. — Если вам интересно знать, мистер Харт, то несколько часов назад мы связались с полицейским участком в Энсенаде и нам только что сообщили, что на ту приблизительную дату, что вы указали, ни в одном отеле Энсенады не было зарегистрировано женщины под таким именем.
Харт не придумал в ответ ничего умного, поэтому ограничился молчанием.
Мэнсон продолжал:
— Пожалуйста, поймите меня правильно. Мы не пытаемся обелить себя. Наш долг состоит не только в наказании виновного, но и в защите невиновных. И для этого мы воспользуемся всеми доступными нам средствами, чтобы установить, существует ли эта женщина вообще.
— Не сомневаюсь, — сказал Харт. Мэнсон опять взял папку.
— Но, положим, мы установим, что убитая действительно видела женщину, которая была очень похожа на покойную миссис Диринг. Я лично считаю, что она видела лишь похожую на нее женщину. Вы же сами участвовали в разбирательстве этого дела в течение семи недель и сами, наряду с остальными одиннадцатью присяжными, сочли, что Бонни Темпест мертва, что покинуть каюту она могла лишь через иллюминатор, да и то если Коттон намеренно избавился от ее мертвого тела. Вы ведь отбросили фантастическое предположение, что Бонни по своей воле вылезла через иллюминатор и проплыла милю по бушующему морю до берега.
— Это точно, — согласился Харт.