Как ты хозяина зовешь? спросил он, тыкая в кнопки, но обращаясь, впрочем, больше в никуда, чем к водителю. Может, так и зовешь Буц? Или Шеф? Или Папа?.. Ой, ты смотри, да тут всего четыре абонента: мама, Аня, Глобус и Буц. С тобой что, больше никто не дружит? Только мама и глобус? А что с глобусом вы что делаете? Путешествуете?
Водитель приоткрыл на мгновение лицо, длинная рука Греха тут же прилетела ему в лоб.
Падкие на доброе слово, как бляди, пояснил Грех, вставая. Только скажешь что-нибудь нежное сразу норовят посмотреть, кто там.
Грех подошел к фонарю и в его свете, наконец, разобрался, куда надо нажать на черном лапте. Бережно приблизил его к уху и тут же дурацким каким-то голосом захрипел:
Буц, это, выйди на улицу Да, на улицу, за угол мы тут поймали трех каких-то кабанов, надо разрулить.
И отключил трубку.
Мы переглянулись.
Он понял, наверное, что, типа, голос другой, засомневался Шорох.
Не, ответил Грех. Там музыка орет, не слышно ни хера.
Лыков взял у Греха посмотреть телефон тогда мобильные еще были редкостью и водились лишь у обеспеченных людей либо у их шестерок. Вдвоем, по очереди, Лыков и Грех вертели мобилу в руках, пробовали на вес и принюхивались.
За этим занятием нас Буц и застал.
Лыков, не глядя, уронил телефон куда-то в лужу и подошел к нему.
Откуда? непонятно спросил нас Буц, осмотревшись и, кажется, все сразу поняв.
Твоих пацанов приложили мы, сказал Лыков. И этих вот, и тех, что вчера утром. Ты, говорят, обещал посадить нас на ножи. Сажай тогда.
У тебя ксива в кармане и патруль за углом, ответил Буц, ухмыльнувшись.
У тебя тоже, говорят, есть целая бригада ублюдков, ответил Лыков. Но сейчас мы тут с тобой, и у меня нет ни ксивы, ни патруля, и твоя бригада тоже спит. Так что никто нам не мешает. Вот я стою, простой человек и ты можешь ударить меня. Ударь.
Буца долго уговаривать не пришлось он резко сработал левой снизу, я даже не знаю, как Лыков успел отпрянуть, но вражеская рука прошлась вскользь его виска.
Дрались они недолго все-таки Лыков был самым сильным из нас и вообще знал, о чем просил, когда сказал: «Ударь».
Однако тем, что Буц оказался на земле, Лыков не успокоился. Приседая на колено, он хлестко бил упавшего и пытающегося встать Буца то в грудь, то в голову, то в ребра, то в голову, то в ребра, то в живот.
Мы так засмотрелись на это, что не заметили, как поднялся водила и прыгнул Греху на плечи. Пока стаскивали водителя, поднялся и тот, кому я обещал ввернуть болт.
Но он-то уже был раненый, а мы совсем нет, поэтому спустя минуту я уже сидел у него на груди и орал:
Ввернуть болт, сука? Я тебе обещал болт? Ввернуть?
Тот жмурился и пытался увильнуть лицом, когда я сгребал его щеки, глаза и нос в щепоть.
Потом мы еще немного попинали Буца, а Грех произнес для всех оставшихся речь, что они никто, а новое имя их пыль и гнилье, но я до конца не дослушал и ушел.
Когда уже расселись в своей «восьмерке», Грех, тяжело дыша, поинтересовался у меня:
Слушай, а чего ты за болт обещал этому типу, я не понял?
Я смолчал, ухмыляясь и отплевываясь в окно.
Не, братки, вы слышали? переживал Грех, «Болт, кричит, вверну! Давай, кричит, болт вверну!» Какой болт, что за беда Что за болт-то?
Пацаны начали посмеиваться, пока еще негромко.
Вы вообще меня пугаете, товарищи мои, сказал Грех, прикурив, Лыков разговаривает как официант, этот с болтами своими
Мы отъехали со стоянки и начали хохотать. Хохотали так, что Лыков остановил машину, выполз из нее и смеялся, упираясь обеими руками в капот.
Что делаешь? спросила Гланька в телефонной трубке.
Голос у нее был такой, словно она простыла и умеет только шепотом.
Ничего, ответил я, трепыхнувшись.
Поискав глазами, где моя одежда на всякий случай надо быть готовым к самым разным обстоятельствам, и приметив брюки с рубашкой на кресле, а ботинки у дверей, я спросил:
А ты?
Глаька не ответила, хотя было понятно, что она слышит меня.
Хочешь, я приеду? спросил я.
Приезжай, сказала.
Из подъезда я выходил с некоторыми мерами предосторожности но больше для вида, забавляя самого себя, даже дурачась.
«Вот так и приходить погибель дуракам, пытался себя напугать. Им кажется, что все в шутку вокруг, а тут сбегает сверху по лестнице дебил с пистолетом, бах в башку, бах, бах. Один глаз в одну сторону, другой выплеснули на ступеньку как сырое яйцо, челюсть наискось, кровь на целую лестничную площадку разлилась, хер ототрешь»