А, простонал он.
У тебя же радикулит, простонала в унисон отцу мама.
У тебя же спина, я не отставал от своей семьи.
Знаю, черт возьми, продолжал стонать папа и его попытка доказать нам свою любовь все равно удалась. Потому что я считаю, что если есть попытка доказать, что ты кого-то любишь, то, значит, есть и та самая любовь. Это бесспорно.
Мы лежали на полу втроем, как в картине «Охотники на привале». Эту картину я видел у дяди Коли в прихожей. Он шутил, что это фотография его хоккейной команды. Я еще удивился и спросил, что неужели команда может состоять из трех человек. На это он мне ответил, что в команде в основном то и играют трое один оценивает ситуацию, стратегию так называемую и высматривает удобную траекторию для подступа к воротам, второй ведет по этой уже заранее намеченной траектории, а третий бьет наотмашь.
Папа стонал, мама массировала отцу больное место (спину), а я сидел рядом с грудой молочных продуктов. Меня ждал в комнате глиняный друг, и я обещал ему принести еду. Прошло не менее пятнадцати минут. Как бы он кровать не прожег. От него можно все ожидать.
Придется в больницу везти, с досадой в голосе проговорила мама.
Какая больница? удивленно воскликнул отец. Ты что, мамочка? Я в полном порядке.
Он попытался встать в доказательство, что все в полном порядке и даже приподнялся на корточки, но тут выражение его лицо искривилось и стало похоже на мима из номера про большой топор. Только если там мим, получив по шее удар топором, еще долго ходил с ним на шее, то папа ходить не мог он тут же лег на исходную позицию. Мама к тому времени набирала номер скорой. Папа лежал пластом, так как я знал, что в таких ситуациях лучше человека не трогать. Нужно дождаться врача и тогда тот сделает все возможное.
Вызвав скорую, мама села рядом с лежащим папой и нежно едва касаясь, стала гладить уязвимое место.
Ты то что сидишь? раздраженно сказала мама.
А что? откликнулся я. Мне лучше встать?
Да, тебе лучше встать и принести одеяло из своей комнаты, шепотом, но резко произнесла мама, кусая нижнюю губу.
Не забудь взять подушку и калейдоскоп, успел сказать папа мне вдогонку, когда я уже шел к себе в комнату.
Когда я вошел, то увидел комнату в фиолетовых цветах. То есть вместо привычных мне обоев с кораблями и морскими снастями штурвалами, мостиками, на стенах красовались фиолетовые цветы, Потолок был зеленого цвета, а кровать напоминала облако, которое плывет по фиолетовому небу в зеленых лучах солнца. Молокосос лежал на кровати и гладил свой круглый животик. Как только я вошел, он вскочил, и комната обрела свой прежний вид. И что главное, в ней был порядок кровать аккуратно застелена, на столе царил порядок, а картинки с рыцарями висели на положенном месте над столом.
Ну что? взволнованно спросил меня Молокосос, клацая клювом.
Это что сейчас было на потолке? шепотом, но требовательно спросил я. А на стене? Откуда такой цвет? машинально ответил я и сдернул покрывало, от чего маленький друг подпрыгнул и зафырчал как разъяренный котенок.
Но-но, встал в позу пернатый. Ты что делаешь? Я тут порядок навел, а ты его нарушаешь. Ты что так не любишь заправленную постель? Ну, если так, то пожалуйста. Ну, скучно, стало, пока ты за молоком ходил. Вот и порядок навел. А что? Не надо было?
Увидев, что в моих руках нет ничего похожего на молоко, Молокосос захныкал:
И вообще кто-то молока обещал. Про сгущенку я уже и не говорю. Хотя бы простое молоко из магазина.
Извини, мне сейчас не до этого, произнес я, стягивая одеяло из-под стоящего на нем пернатого.
Тебе то конечно, продолжал капризничать Молокосос, показывая крыльями на открытый клюв. Но мне то до этого.
Сейчас я занят, не сдержался я. Подожди.
Наконец, я вытащил теплое одеяло, взял подушку и пытался найти калейдоскоп, но не нашел, взял ручной экспандер и пошел к отцу.
К этому моменту папа уже лежал на кровати в родительской комнате. Интересно, как это маме удалось его перенести. Я хотел было пожурить (словами жур-жур) маму за то, что она поднимает тяжелые вещи, точнее тяжелую ношу, а еще более точнее отца, который весит под восемьдесят ведь могло появиться два пластомлежащих. Но мама была более удачливой и, поэтому спокойно сидела рядом с отцом и продолжала делать то же самое, чем занималась в прихожей.
Я стоял с этой постельной атрибутикой и не знал, куда все это деть.