Правильно, кивал головой пернатый, заставляя меня уворачиваться от его острого клюва, который вроде бы не был так опасен, но все равно внушал страх, как копье, кинжал или рапира. Твой папа тот еще ученый. В племени Харида свой язык. Твой отец не знает этого языка, но знаком с диалектом племени Ванадо, расположенный на юго-западе острова, который очень похож на язык племени Харида. Вот только одна беда, эта похожесть скорее нарочитая.
Какая? рефлективно спросил я, приближаясь к разгадке.
Она была изобретена нарочно, икнув дважды произнес Молокосос. Для того, чтобы отпугнуть неприятеля. Чтобы запутать следы шпиона. Много приходят людей с внешнего мира и пытаются помешать мирному течению жизни племени. Они думают, что, научив их разжигать огонь спичками, они окажут добрую услугу, а на самом деле вносят неразбериху и много ненужной суеты.
Я начал понимать происходящее. Я смотрел на существо, которое назвало себя Молокососом, теперь с большим интересом. Наверное, так, как смотрит ребенок на котенка в первый день появления в доме. Только это было больше чем котенок.
То есть ты хочешь сказать, что папа, думая, что понимает этот язык, на самом деле не понимал и думал о другом, когда разговаривал с вождем, догадался я.
Ты оказывается не такой дурачок, как мне сперва показалось, удовлетворенно сказал пернатый и захлопал в свои пернатые ладоши.
Да, но для чего ты здесь? любопытствовал я. У меня было очень много вопросов. Точнее один вытекал из другого. Для чего вождь отдал тебя моему отцу? Почему именно мой отец и, наконец, я?
Ты задаешь очень много вопросов для своих лет, охладил он, безмятежный и уравновешенный меня разгоряченного и заведенного не на шутку. И вообще молоко уже кончилось, а вопросы все труднее и труднее. Принес бы ты парочку пакетиков.
Нормально. Что он себе позволяет? Сейчас я выгоню его взашей, будет знать. Пусть скворечники околачивает. Молока ему мало. Что еще?
Может быть, кровать освободить, чтобы он поспал после долгого перелета. Или комнату? Так, спокойно. Это все эмоции. Мне нужно узнать от него всю информацию. А если я буду кипятиться, тогда ничего не разведаю.
Как относишься к сгущенке? извлек я из себя голос доброго дяди, продающего воздушные шарики детям.
Сгущенка? обрадовался Молокосос, но решил пококетничать А, это тоже молоко, только густое и сладкое. Ну что ж. Если есть сгущенное, не стесняйся, неси.
Только веди себя хорошо, поставил я условие перед тем как отправиться на кухню. А то папа начал что-то подозревать.
Не волнуйтесь, на борту отличная погода, ликовал пернатый. Ветер умеренный, осадков не ожидается.
Молокосос переместился с пола на подоконник, захватив с собой две книги, подложив под себя одну толстую, а другую взяв в руки.
От-цы и де-ти? прочитал он. А где же мамы? И что? Ты это читаешь?
Да, а что? резко сказал я, и выхватил у него книгу. Мне никогда не нравилось, когда трогают мои вещи, в том числе и книги, которые я читаю.
И после этого люди удивляются, почему дети такие образованные, учительским тоном произнес пернатый, водя по воздуху клювом как указкой. Как рваные башмаки. Читают всякую ерунду.
А что, по-твоему, надо читать? поинтересовался я.
Комиксы, резво сказал он и стал водить клювом по стеклу, вырисовывая какие-то знаки. И только цветные. От черно-белых развивается дальтонизм.
Чего? не понял я.
Дальтонизм, сказал Молокосос, к тому времени закончив свое полотно на оконной раме. Начинаешь все видеть в черно-белом цвете.
На стекле был изображен ряд кресел, в которых сидели люди. Полный мужчина читал газету, бабушка вязала шарф, ребенок пил из большой бутылки газированную воду. Я догадался. Это же тот самый салон самолета, в котором он летел.
Не светись в окне, резко сказал я так, что Молокосос съехал подоконника и с грохотом плюхнулся на пол.
Ты что делаешь? недовольно пробурчал он.
Заметят тебя, потом долго объяснять кто ты и что ты, разъяснил я.
Ладно, ладно, суетливый, со вздохом произнес Молокосос.
Я вышел из комнаты и не спеша пошел на кухню, получив перед этим ворох информации:
Только молоко не забудь. И сгущенку. Чтобы унести какую-нибудь корзину возьми, больше уместится.
Родители сидели на кухне с большим куском обойной полоски и одержимо рисовали свою заграничную жизнь. В основном рисовал отец у него был опыт чертежника, а мама подсказывала ему каждый шаг для воплощения: