Кучер в цилиндре и ливрее как раз закрывал дверцу экипажа, на которой была начертана буква «М». Снизу послышался гул голосов, затем на лестнице раздался звук легких, быстрых шагов, и дверь нашей гостиной распахнулась.
Мы оба были удивлены, когда узрели, что наш гость — молодая леди, скорее, девушка, поскольку вряд ли ей исполнилось восемнадцать; редко приходилось мне видеть молодое лицо, сочетающее в себе столько красоты, утонченности и нежности. Ее большие голубые глаза, устремленные на нас, взывали о помощи. Ее пышные золотисто-каштановые волосы были упрятаны под шляпкой, а поверх дорожного костюма был надет темно-красный жакет, отделанный каракулем. В руке, с которой она не снимала перчатку, она держала несессер, и на нем было наклеено что-то вроде бирки с буквами «С. Ф.». Другую руку она прижимала к сердцу.
— О, прошу вас, пожалуйста, простите за это вторжение! — умоляюще заговорила она, с трудом переводя дыхание, но голосом низким и мелодичным. — Кто из вас, простите, мистер Шерлок Холмс?
Мой товарищ склонил голову:
— Я Холмс. А это мой друг и коллега доктор Уотсон.
— Слава Богу, что я застала вас дома! Я пришла, чтобы…
Но наша гостья только это и смогла произнести. Она запнулась, густая краска залила ее лицо, и она опустила глаза. Шерлок Холмс бережно взял у нее из рук несессер и пододвинул кресло к огню.
— Прошу вас, садитесь, сударыня, и успокойтесь, — сказал он, откладывая свою трубку из вишневого дерева.
— Благодарю вас, мистер Холмс, — отвечала утонувшая в кресле юная леди, глядя на Холмса с благодарностью. — Говорят, сэр, вы умеете читать людские сердца.
— Гм! Что до поэзии, то, боюсь, вам лучше обратиться к доктору Уотсону.
— И можете разгадывать секреты ваших клиентов и даже… даже назвать цель их визита, когда они не произнесли еще ни единого слова!
— Мои способности переоценивают, — улыбаясь, ответил он. — Помимо тех очевидных фактов, что вы компаньонка дамы, что вы редко путешествуете, и тем не менее недавно возвратились из поездки в Швейцарию, и что дело, с которым вы пришли, касается человека, снискавшего ваше расположение, я не могу заключить ничего более.
Юная леди резко вздрогнула, да я и сам был поражен.
— Холмс, — воскликнул я, — это уж слишком! Откуда вам все это может быть известно?
— В самом деле, откуда? — повторила вслед за мной юная леди.
— Я наблюдаю, кое-что замечаю. Несессер, хотя далеко не новый, не потерт и не изношен в дороге. Мне не хотелось бы подвергать сомнению вашу наблюдательность, но я должен обратить ваше внимание на бирку отеля «Сплендид», в швейцарском городе Гриндельвальде, которая приклеена к несессеру.
— Но все остальное? — настаивал я.
— Костюм леди, хотя у нее безупречный вкус, не нов и не дорог. И тем не менее она останавливалась в лучшей гостинице Гриндельвальда и приехала в экипаже, каким ездят состоятельные люди. Поскольку ее собственные инициалы «С. Ф.» не совпадают с буквой «М» на дверце экипажа, мы можем предположить, что она занимает положение в каком-нибудь семействе, равное с другими его членами. Ее молодость не исключает возможности того, что она воспитательница, и нам остается только заключить, что она — компаньонка дамы. Что же до джентльмена, который снискал ее расположение, то краска смущения и опущенные глаза говорят о многом. Разве не так?
— Да, так, мистер Холмс! — воскликнула наша гостья, стискивая руки в еще большем волнении. — Меня зовут Силия Форсайт, и я уже более года служу компаньонкой у леди Мейо из Грокстон-Лоу-Холла, в графстве Суррей. Чарлз…
— Чарлз? Значит, так зовут джентльмена, о котором идет речь?
Мисс Форсайт кивнула головой, не поднимая глаз.
— Если я и не решаюсь говорить о нем, — продолжала она, — то это потому, что боюсь, что вы можете посмеяться надо мной.