Она смогла ещё больше: осуществить предложенный Юрием Петровичем съезд. Потому что как же она могла бы отказаться? Не было иного выхода, не было!
Она твёрдо запретила себе думать о собственной душе. Этого было нельзя. И почти удавалось. Тем более удавалось, что уж теперь-то ей сказали, что вечно считали её глупой. Самой глупой из всех, и не только женской половины населения города, но, вполне возможно, страны, а посему просят у неё извинения, право, пусть она простит, что они за глупость её почитали то, что оказалось целеустремлённостью.
Врут, что рока нет. Чем тогда объяснить, что в самые счастливые для себя дни Юрий Петрович встретился со своей первой женой? Причём его несколько дней угнетало что-то, хотя никаких причин для плохих предчувствий не было. Но сапожник всегда без сапог!
Абсолютно случайно встретились бывшие супруги, на улице. И она, оценив, каким он стал сейчас, заговорила, а он ответил! Старая любовь не ржавеет! И потом он встретился с ней снова, а потом ещё раз А она, состоя как раз во втором уже, после Юрия Петровича, разводе, решила провести с ним время до следующего супружества.
Почему Юрий Петрович напрочь забыл о Галине Васильевне и снова потянулся к той, которую даже великая его к ней любовь не остановила от предательства? Она, знал бы Юрий Петрович, вовсе не случайно встретилась с ним, и, естественно, была прекрасно осведомлена не только о состоянии всех его дел, включая информацию о существовании Галины Васильевны, но и даже о новом его адресе. Но когда Юрий Петрович в какую-то безумную минуту предложил ей снова стать его женой, она со смехом отказалась. За потенциального алкаша? Ни за что!
И вскоре Галине Васильевне пришлось начинать снова: с куда меньшими шансами на успех. Нет, она и вправду глупая!
***
Пока рассказывалась история Галины и Юрия Павловича, Лена всё ещё переживала рассказ Саши. Особенно окончание его повествования было ей очень близко, потому что оставалось лишь удивиться, каким удивительным образом они с Сашей умудрились в Доме печати ни разу не встретиться, хотя бы в буфете. Они встретились в совсем другом месте в парке культуры, и, знакомясь, не подозревали, что работают в одном здании, только на разных этажах.
Лена всегда о себе знала, кем будет. Ей казалось, что она прямо-таки родилась с этим выбором профессии. Хотя, конечно, понимала, что этого быть не могло гены, по логике вещей, должны были звать её в медики. Но не это, существующее у неё знание, её поражало. А то, что из десяти её приятелей и знакомых только каждый девятый знал, да и то не совсем убеждённо, что намерен делать, каким делом заниматься всю оставшуюся жизнь. Которая только начиналась.
Ведь нравится же тебе чем-то заниматься больше, чем всем остальным? спрашивала она иногда. Неужели так сложно выяснить для себя, чем хотелось бы заниматься и сегодня, и завтра, и впредь?
И приходилось выслушивать длинные и путаные объяснения, что поди тут выбери, если каждый день что-нибудь новое появляется и очень хочется попробовать это новое.
Так до конца дней своих и будешь пробовать! уже злясь, отрезáла Лена, теряя интерес к очередному любителю новых ощущений.
Она крайне скептически относилась к службе профориентации: как, скажите на милость, убедить человека в чём-то, если он то и дело собственное имя меняет, пусть даже в мыслях. А иногда и на деле. Или взять вот её, Лену: разве можно её убедить стать кем-то, если она уже сделала выбор? О, конечно, теперь всё больше новых профессий, о которых без подобной службы трудно узнать. Но ведь как-то приходят туда, в эти производства и науки, люди? Приходили как-то и без службы?
Деятельность которой она себе представляла так: приходит туда толпа незнаек и их направляют туда, где в данное время нужнее всего рабочие руки. Ведь им что ракету монтировать, что санузлы без разницы. Лена не в состоянии была разгадать этот непостижимый для неё феномен ничего не хочу. Как это можно ничего не хотеть, никуда не стремиться? Не хочешь иди гуляй. Тоска с тобой.
Больше всего на свете Лена любила читать. На хорошую книгу она могла бы обменять что угодно из так называемых материальных ценностей. И не раз родители ругались, что ни помощи по дому от неё не дождёшься, ни хотя бы нормального сна, ни вообще ничего, и остаётся только отнять книгу. Тогда только родная дочь вспоминала о реальности и способна была услышать обращённые к ней слова. Лена, естественно, знала, что не одна она такая сумасшедшая: самые лучшие книги во всех библиотеках всегда «на руках». А в магазинах не успевали привезти, как уже и нет ничего всё расхватали.