Паш, два рейса делать не придётся, неожиданно подключился Славик, я просто не успел сказать: можно у моего шефа попросить. У него и своя есть, а то и служебную может дать. А я водитель со стажем.
А как, интересно, он даст тебе служебную? А путёвка?
Позвоню, попрошу, он сделает. А вечером подъеду, заберу.
Путёвку или машину?
То и другое. У дома ночь постоит, не заржавеет.
Хорошо. Значит, ты заезжаешь за Машей и сразу к Гале. Часам, скажем, к девяти.
Ладно.
Но, ребята, вмешалась Маша, у меня же мальчик.
А ты с мальчиком. Вряд ли он будет возражать. Нешто ему в городе лучше? Мы, кстати, без мальчика и не согласны.
А на мальчика глянуть можно? встрепенулась Инна.
Можно.
Нет, Витя, ты останься. Мы скоро.
Инна очень жалела, что остаётся еще два курса университета. Не хотелось разрываться между учёбой и ребёнком. А ребёнка хотелось страшно. Как можно не хотеть ребёнка от любимого?! Но приходилось терпеть: мать Виктора помочь не могла ничем, если бы и захотела, мама Инны была далека от пенсионного возраста. Да Инне и не хотелось передоверять ребёнка бабушке. Ей самой хотелось его нянчить. Виктора она любила так, что эта любовь её затапливала, как половодье, выплескивалась, не вмещалась в душе и только дети могли дать ей выход. Но и Виктору детей хотелось не меньше. Инна боялась, что не сдержит слова, данного себе самой: ждать ещё целый год было невыносимо.
А теперь, когда Маша вошла в их круг, видеть у кого-то ребёнка и стерпеть ожидание вряд ли получится. Когда женщины вернулись, глаза Инны, и так темно-карие, почти чёрные, стали вообще бездонными и вся она как-то сияла. Инна присела возле Виктора, прислонилась к его плечу. Смотреть на них было даже страшно: не приведи Господь, сделаешь что-то не то Вне всякого сомнения, даже всё прощающий Бог тут мог бы не простить. Не смог бы простить.
Все как-то притихли.
Ребятки, сказал а ведь надо Гале позвонить, предупредить, что мы будем в девять.
Давайте, может, сначала я сговорюсь с шефом?
Славик договорился.
Звони, Паш, Гале.
Галя если и удивилась, то ничем этого не высказала. И на поездку согласилась, обрадовалась сразу за двоих. Но предложила сообразить, какую еду брать.
Галь, ты не волнуйся, возьмём, что у кого есть. За тобой, главное, квас, да побольше. На шесть человек на весь день. Пекло пока никто не отменял. А всё остальное обеспечим сами. Завтра жди.
***
Добрались они на место отдыха как нельзя лучше. А на их месте уже расположились двое. Славик и Паша переглянулись, молча решая, что делать и как быть. Присоединить их к компании или вежливо попросить с насиженного друзьями места? Но, с другой стороны, случайностей ведь не существует. Значит, поговорим.
Ребятки, без Павла и вода не освятится: он уже успел вступить в контакт с неожиданными «захватчиками»! это завсегда было наше место, так что нам хотелось бы, чтобы вы нас приняли к костру. Вместе нам будет веселее.
Мы не против. Двое просто растерялись от неожиданного поворота, потому что в подобном случае их было положено изгнать. И вновь прибывшие сделали бы это без труда, если принять во внимание резкое неравенство сил.
Поехали знакомиться.
Я Саша, это Лена. Парень потихоньку переводил дух, потому что приехавшие оказались на удивление миролюбивы. Паша представил своих попутчиков, пока не дошёл до себя.
А я тёзка апостола Павел.
Весёлые вы апостолы! впервые заговорила Лена.
А как же! Нос повесить может каждый, но смеяться, когда плохо, может далеко не каждый! представить Павла в состоянии печали, повесившим нос, представить было труднее, чем летящего человека. А мы смеёмся, даже когда плохо. Но сейчас нам хорошо, а потому смеяться будем все и дружно.
Смеялись и правда дружно. Всё делали дружно: вытаскивали припасы, опустошали сумки, разводили костёр, отыскивали брёвна, которые должны были стать скамейками, чтобы все смогли сесть в круг, готовили стол. Даже Денис радостно агукал, наблюдая весёлую суматоху, какой ему ещё ни разу, надо думать, не приходилось видеть. Маша самой себе удивлялась: никогда за собой никакого авантюризма не замечала, с людьми всегда сходилась трудно, а среди этих людей, о чьём существовании ещё вчера не подозревала, ей лучше, чем среди родных.