Но и пугало не сдавалось.
Я вам покажу! вопило оно. Кыш, кыш, гадкие ворюги! Я вас превращу в лягушек! В червяков! В жалких слизняков! Вот только вспомню сейчас подходящее волшебное заклинание. Сейчас-сейчас
Что-то странное творится
Обнаглели нынче птицы!
Кыш, крылатые нахалки!
Не отведать ли вам палки?
С этими словами воинственное пугало спрыгнуло на землю, вооружилось здоровенной палкой и птицы проворно разлетелись. А пугало ещё долго грозило кулаком и размахивало палкой, что-то сердито выкрикивая им вслед.
«Вот ведь какое боевое пугало, уважительно подумал Дядя-Ягодка, как раз для моего клубничного огорода!»
Он подъехал ближе и приветливо обратился к пугалу:
Прошу прощения, уважаемое, но я стал невольным свидетелем твоей блестящей победы: ты очень ловко расправилось с этими нахальными птицами!
Они хотели склевать мои тыквенные семечки! вскричала, всё ещё потрясая кулаком, фея Растрёпа: а это, конечно же, была она. Пусть-ка попробуют снова сюда сунуться!
Мне нравятся твоя смелость и решительность, продолжил Дядя-Ягодка, и я хочу предложить тебе отличную работу. Работа совсем не трудная: нужно всего лишь охранять мои клубничные грядки, потому что птицы сильно портят ягоды.
Клубнику я люблю, облизнулась голодная Растрёпа, с сахаром и со сливками!
Вот ты и сможешь её есть сколько душе угодно.
И только-то?! Да от такой еды быстро ноги протянешь! возмутилась фея и тут же начала загибать пальцы. Мне нужен плотный завтрак, сытный обед и вкусный ужин. Ещё нужна удобная кровать, чтобы по ночам хорошенько высыпаться. И, разумеется, выходной день. Иначе не договоримся.
«Первый раз встречаю такое удивительное пугало, подумал Дядя-Ягодка, оно ест, пьет и спит по ночам. Впрочем, какая разница? Лишь бы от него на огороде был толк».
«Придётся мне немного пожить у этого жадного старикашки, в уме прикидывала меж тем временем фея Растрёпа, хотя бы до тех пор, пока не отыщется волшебная палочка. Так хоть с голода не умру».
Я принимаю все твои условия, кивнул Дядя-Ягодка, ты будешь спать в новом огородном сарайчике, он у меня почти что домик; будешь есть за моим столом и, разумеется, охранять клубничные грядки.
Эй, и ещё выходной! напомнила неуступчивая фея.
На том и сговорились. Так и вышло, что фея Растрёпа, весьма некстати потерявшая свою волшебную палочку, сделалась обычным огородным пугалом.
Глава 5. Школа Волшебства
Магус, директор школы Полезного Волшебства и магистр ордена Шапок-Невидимок, кончил писать, с удовольствием потянулся и щёлкнул пальцами. Вставая с кресла, он привычным взмахом расправил свою длинную мантию, и тёмно-синий бархат, украшенный фигурками сказочных существ и усеянный мерцающими звёздочками, мягко заструился вдоль его крепкого тела.
Мантия у магистра была чудесная: волшебные птицы и звери на ней двигались, пели и даже разговаривали. Вот и сейчас, Птица-Феникс с шелестом вскинула крылья, Сфинкс громко зевнул, а Белый Единорог оглушительно свистнул и рассмеялся, глядя на перепуганных спросонья маленьких дракончиков, верещавших, как поросята.
Эй, мелюзга! Потише там! весело прикрикнул Магус, и жители мантии притихли.
Магистр взял со стола большой конверт, на котором было старательно выведено: «Моей дорогой сестрице фее Улине, в собственные руки» и подошёл к открытому окну. За окном медленно плыли почтовые облака, всегда в изобилии окружавшие вершину Волшебной горы, на которой стояла школа. Директор слегка поманил и одно резвое облачко тотчас подлетело и зависло рядышком. И стоило лишь положить на него конверт, как оно подпрыгнуло, развернулось и унеслось со скоростью ракеты.
Конечно, Магус мог связаться с сестрой любым другим волшебным способом, но она по старинке любила получать от старшего брата самые обычные письма.
В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату протиснулась добродушного вида толстушка в крахмальном чепце и фартуке Фея-Матушка, кулинарка, хлопотунья и всеобщая любимица: она заведовала школьным хозяйством. Фея с ног до головы была выпачкана мукой: белая дорожка так и тянулась за ней по полу.
Ваша Волшебность, у нас опять сплошные неприятности! затрясла она пухлыми ручками, устремляя на пол с рукавов мучные струйки. И всё из-за юной Растрёпы