Декабрь
Всю ночь ревел голодный зоопарк
слоны трубили, волки люто выли:
пусты кормушки, ясли, кладовые,
куда-то и смотритель запропал.
Когда же в классах окна проявили
и ночь устало встала из-за парт,
тогда уже и клетки опустели,
и даже тех с рассветом не нашли.
Что ж, ночь ушла, и вместе с ней ушли
и голоса звериные метели.
Про белого бычка
Сказка начинает,
как в одном краю
девочка качает
куклу свою:
Баю-бай-баю!
И расскажет сказка
про быль-старь:
Вот тебе краски
и букварь!
Белое облако,
зеленый сад,
красные яблоки
на ветвях висят.
Не рисуй яблоко
то запретный плод,
нарисуй кораблик,
домик, самолет!
Но сады мужают
и стучат в окно,
их плоды вкушают
так заведено.
Сказка продолжает,
как в ином краю
мама качает
девочку свою:
Баю-бай-баю!
Каравания
Время странное, время раннее,
а вокруг-то страна Каравания.
Степь верблюдов несет, те поклажу,
и невольниц, дразнящих стражу.
Ах, никто-то на них не позарится
евнух глаза не спустит с красавицы.
Всю пустыню пока не облазишь,
не отыщешь зеленый оазис.
А в оазисе настоящий рай,
а какой там покой караван-сарай!
И обычаи у владыки
сколь изысканы, столь и дики:
так и следуют чаша за чашей
крепкий кофе, шербет сладчайший.
На змеиную магию танца
посмотри ты не зря скитался!
О, осанна! Подобной осанки
в мире нет, как у той караванки!
Щедр эмир:
Вай! Прими мой подарок!
Как в отарах несчетно ярок,
так в серале ее товарок
Время раннее, место странное,
обиталище караванное!
В Каравании той лишь я да кровать!..
Позаспался и самое время вставать.
Тепловоз
Локомотив, локомотив
в нем ритм главнее, не мотив!
Леса, шлагбаумы, дома
машину мимо проносило
организованною силой
железа, нефти и ума.
Вперед! вперед! манил простор,
но непреложен семафор.
Движенье стало тяжелеть,
и затихали, еще жарки,
бока, как у коня в запарке
И мне, как зверя в зоопарке,
его хотелось пожалеть.
Зеркало
У подъезда нашего лужа!
Каждой весной появляется,
проявляется с каждым рассветом,
вместе с ним выцветая,
пестреет на солнечном ветерке
лиловая, черная, голубая!
В затишье она идеальна
(идеальность идеалов подчеркивают
окурки в бензиновой бездне)
это зеркало встреч
двойников ежевешних со мной.
Над яблоком надкушенным
доедать ли? раздумываю.
Хочется хрусткого,
настоящего яблока,
что заставит меня
не сутулиться спину
освободить от пальто,
дать свободу глазам
от очков и узреть
вместо зеркала
с огрызком яблока
в грозовых облаках
место мокрое
стоит дворнику
выдворить мусор,
как вслед за ручьями
сбежит и весна!
А в незримом заоблачьи
назревают медлительно
молодильные яблоки.
Квартирант
Сдается тело, мол, повесил
я объявление на столб,
и некто этаким повесой
пришел и оперся на стол
безвидным задом:
Вы хозяин?
и взглядом вдоль и поперек
меня обмерил:
Да-с, дизайн!
Но, впрочем, бедность не порок.
Я говорю:
Не постоялец
мне нужен дружественный дух,
а то иному дай лишь палец
А он:
Я нужное из двух!
И чтобы говорю был весел,
на юбки чтобы не глядел
У нас, хозяин, он ответил
полно своих, духовных дел.
На том срядились мы, и в тушу
вселился квартирант как есть.
Живем душа, казалось, в душу:
Ты здесь? спрошу, в ответ он:
Здесь!
Но как-то ночью бац! проруха:
Ты здесь? спросил
И ни словца!
Зудит в силках паучьих муха,
а духа нету, стервеца!
Про то, что я горяч в расправе,
не знал, конечно, дурачок.
Я сети хитрые расставил,
но сам попался на крючок
и влип по самую макушку
в его лукавое житье:
в сетях милуется он с душкой,
а я с хозяйкою ее.