А я русский, говорит Сергей. По паспорту.
И я, соглашаюсь. Точнее, отец у меня был приезжий, а мама местная. Записали меня, как отца, но ДНК ластиком не сотрёшь. В последнее время к нам приезжает не очень много людей, и скорее всего вы хотя бы на четверть или на восьмую часть, но моорт. Моорты народ необычный. Кто знает почему?
Елена поднимает руку.
У нас кладбище это центр города. Исторически. В отличие от других городов, где центр это торговая площадь или укрепления. Вот.
Правильно, радуюсь. Знаете, почему?
Молчание.
Неправильно, говорю я, как бы шучу, но никто не смеётся, даже я сам. В общем, дело в следующем. Начну издалека. Древние люди, и наши предки сначала тоже, выносили кладбища и места поклонения богам за пределы мест, где селились. То есть ты живёшь в деревне, а хоронишь и молишься где-нибудь там, в лесу.
Дай угадаю. И только нашим предкам, как последним идиотам, взбрело в голову селиться на кладбище, лениво протянул Сергей.
Не совсем, Сергей начинает бесить, но я сдерживаюсь. Они селились вокруг кладбищ. И да, иногда прямо в священных рощах.
Почему? спрашивает Диана, делая с дороги шаг и прицеливаясь фотоаппаратом в ёлку.
Диана, вернись на дорогу, пожалуйста. Что ты там делаешь?
Все смотрят на Диану. Она краснеет.
Я просто хочу сфотографировать
Что там фотографировать? Ёлки? Иди сюда и слушай.
Я молчу, пока она, всё-таки нажав пару раз на кнопку, не возвращается на дорогу. Евгений, улыбаясь, что-то шепчет ей.
Я продолжаю:
Согласно старинной легенде моортов, с востока пришёл мор, с запада тучи зловредных насекомых, а с юга набегали соседи. Началась война. Моорты поняли, что страшно прогневили богов. Что те не успокоятся, пока не сотрут моортов с лица земли. Тогда они, говоря метафорически, завернулись в белые простыни и пошли на кладбище. Ну как бы зачем ждать, пока боги тебя убьют, если можно и на своих двоих дойти?
Они просто пришли и легли в могилы, пробормотал Евгений. Тихо пробормотал, но я услышал.
Нет. То есть, да, они провели миллион ритуалов, как это у моортов было. Тогда в землю людей не зарывали, а клали в специально построенные дома, либо подвешивали на деревья. Но суть не в этом: никто их не убил. Они выжили. Можете себе представить? Даже соседи опасались нападать на моортов, пока они сидели в своих рощах.
Угу. Испугались, фыркнул Сергей. Я сжал кулак в кармане и продолжал:
Боги простили моортов и взяли с них обещание, что они будут жить рядом и никогда не забывать их. С тех пор моорты селятся в священных рощах, а боги и предки защищают их так гласит предание. А так как население росло, то и вскоре жить стали не просто около, а вокруг рощ, делая их центром своего мира.
Я знаю, я знаю! подпрыгнула Елена. Как символ мирового древа!
Правильно, снова обрадовался я. Кстати, в нашей Священной роще, не той, которая для туристов, а настоящей, есть одно мировое древо. Но я вам его не покажу.
А ты его видел?
Я многозначительно промолчал.
Елена счастлива. Глаза остальных становятся сонными, Анна и Сергей утыкаются в мобильники. Как раз развилка дорожки, и я, недолго думая, сворачиваю на боковую дорогу, которая не для туристов здесь трава лезет прямо сквозь асфальт, а местами дорога совсем вырождается в тропинку. Путь упирается в забор-сетку одного с нами года выпуска. Отпираю ключом хилую калитку лось вроде Евгения запросто её снёс бы и так, но кому это надо.
Идём.
Традиции моортов не смогла выкорчевать даже насильственная христианизация, длившаяся на протяжении нескольких веков. Как будто их действительно кто-то защищал. В отличие от соседей, наши предки по-прежнему почитали хозяев рощ как своих защитников и благодетелей что не мешало им верить заодно и в Христа, слева показывается старая полуразрушенная церковь, основанием ушедшая в землю, и я указываю на неё. Там была долгая взаимная травля, то-сё, но в конце концов победила дружба. Правда, последний царь Николай, я тщетно попытался вспомнить его номер, но от волнения в голове всплывало только дикое 37. ЕГЭшник, блин. Я мысленно выругался и продолжил: в общем, этот царь хотел наводить тут порядки. Его отец, Александр, уже хотел, но руки не дошли, а у Николая тем более. А потом и вовсе пришли большевики.