И пошёл в класс. Из ветвей ивы как раз вынырнул Дрон, и Грива, раздосадованный, толкнул его плечом.
Опух? спросил Дрон, потирая плечо и указывая вслед Гриве.
Язык без мозгов, сказал Джоджо, видя, что ни я, ни Алик ничего объяснять не собираемся.
Ну и в задницу, решил Дрон.
Я вспомнил о сигарете, которую продолжал держать в руке, и сказал:
Мужики, огонька не найдётся?
Дрон начал рыться в потрёпанном рюкзаке. Через десять секунд он достал оттуда коробок спичек. Джоджо засмеялся:
Где взял? Раритет.
Где надо, огрызнулся Дрон, протягивая коробок мне. Учись ценить старое, понтовщик!
Я наконец закурил. Дрон достал свою сигарету, зажёг спичку и собрался было прикурить сам, когда ветви ивы раздвинулись, и на нас обрушились грозные взоры биологички и завучихи.
А я слышала, кто-то топал на лестнице! завопила первая. Наконец-то! Мы вас поймали, а ну
Округлив глаза, Дрон попытался избавиться от улик единственным способом, который пришёл ему на ум: кинул на землю сигарету и спичку.
***«Пытался поджечь школу».
Красивая была надпись. Красной ручкой с блёстками. Уверенным, круглым почерком завуча, и подпись особенно размашистая, каллиграфическая и на полстраницы. Это ведь несмотря на то, что руки у завуча дрожали.
Пожар потушили. К счастью. Никто не пострадал и даже не намочил штанов. У Дрона, правда, рукав обгорел. Но это мелочь. Обдерёт диван в учительской и сошьёт из трофейной шкуры новую куртку.
Вызвали родителей. Даже мою маму. Хотя я честно сказал директору, которого мы между собой звали просто Толэзичем:
Мы все об этом пожалеем.
Толэзич не спорил, уж он-то это знал. Лысина у него, обычно белая и почему-то в крапинку, как Луна, сравнялась цветом с Марсом. Но возмущённая и дрожащая, как чихуа-нихуа, биологичка настаивала, чтобы Ожешко пришла.
Особенно Ожешко, говорила она и сверлила меня взглядом. Хотя, может быть, не только меня: мы вчетвером сидели рядком на громадном диване из кожзама. Алик, сидевший по правую руку от меня, едва слышно притопывал. Джоджо, маявшийся слева, снимал очки, пристально их разглядывал, протирал и водружал обратно на нос. Дрон, сидевший с краю, царапал ногтём большого пальца подлокотник: должно быть, примеривался, как будет сдирать шкуру.
Несколько раз к нам попытался проникнуть Грива. Начисто забывший о нанесённой обиде, он требовал пустить его к нам: «Я тож- вин-ват!». В конце концов ему пригрозили экзаменами по истории, и Грива перестал бушевать. Его тройка в четверти и так норовила вильнуть хвостиком не в ту сторону.
Первой пришла мать Джоджо.
По существу дела, будьте добры, сказала эта строгая дама, сверкнув круглыми, как у Джо, очками. Биологичка начала верещать. Мать Джоджо слушала её ровно две минуты: я по настенным часам засёк. Затем сказала:
Я делаю вывод, что ничего не произошло. Хорошего дня.
И сгинула. Джоджо с этого момента мог идти домой, и биологичке оставалось только злобно скрипеть зубами никто б ему ничё не сделал. Но он помотал головой, отказываясь уходить.
Затем прибыла мама Дрона: маленькая пожилая женщина, готовая, казалось, в любой момент расплакаться. А вот семья Алика удивила: пришли оба родителя. Неловко было смотреть в глаза тёте Свете и дяде Антону, особенно когда они увидели сигареты на столе. Тётя Света даже охреневше зашептала что-то на ухо мужу, и он, посмотрев на сына, пожал плечами.
Последней в кабинет вошла моя мама.
В красном платье, в нелюбимых ею, но эффектных туфлях на каблуке длиной с линейку, в боевой раскраске она сразу затмила всех в этом кабинете. Когда она схватилась за косяк, мне показалось, что что-то в её движениях есть такое будто выпила. Но когда бы она успела? Да и на каблуках просто не дошла бы.
Мама села на предложенный стул и закинула ногу на ногу.
Что случилось? мило спросила она вместо приветствия. Директор достал из кармана носовой платок. Завуч и биологичка начали наперебой расписывать в самых страшных красках, как ужасные разбойники и хулиганы (это мы) умышляли поджечь школу и таки почти подожгли, и если бы не они
Это их вещи? спросила мама, кивая на пачки сигарет на столе. Мы можем забрать?
Вредина биологичка указала, где чьи, и мама молча раздала их. Сигариллы Джоджо остались. Мама повертела их в руках, вернула пачку на стол и объявила: