У Амура работа тоже очень опасная, ничем не лучше, чем у этих девочек. А уж с шахтёрами или с летчиками и сравнивать не буду! Только ему в отличие от шахтеров никто не доплачивает за вредность и молока не выделяют. И на пенсию в 45 лет не уйти, веками приходится по ржавому кровельному железу ползать без всякой надежды на отдых.
Психанул замерзший Амур и сам не понял, как так получилось. От обиды на жизнь, взял он и засандалил стрелы в спину деду с бабкой, которые на углу торговали зеленью со своего огорода.
ГЛАВА 5
Ой, ревматизма! дед схватился за поясницу. И в боку кольнуло что-то, кажется, и почки прихватило. Не иначе смерть за мной пришла!
Бабка укола от стрелы и не заметила, женщины к боли привычные, подумаешь кольнуло чуток! Это мужчины боятся уколов в больнице, падают в обморок, когда кровь сдают в поликлинике. А женщины сидят, болтают с медсестрой при любых процедурах. Даже умудряются до операции давать строгие указания хирургу, пока сознание не потеряют от анестезии.
Она смотрела на своего старого деда, не веря своим глазам. Она их потерла руками, потрясла головой, чтобы удостовериться, что это не сон. Происходило что-то невероятное, она никак не могла понять что? Привыкший везде искать симптомы болезней, дед сперва схватился за кольнувшую поясницу.
Ой, помираю! Если что, детям скажи, чтобы не обижались на меня, строгим я был очень.
Ну чего ты там городишь? С чего помирать собрался? Сейчас пройдет, не впервой. Обопрись на меня!
Медленно, словно боясь переломиться, дед выпрямился. Развернулись его опустившиеся с годами плечи. Заиграли глаза молодым задором, глянул он игриво на свою старушку. Неожиданно что-то жаркое, словно молния, сверкнув, прошло через них обоих. Остывшая и еле ползущая по артериям кровь забурлила. Пробежалась горячим потоком по сердцу и разлилась по рукам и ногам.
Что делается, а? Что это было, а?
Дед вскочил, обнял бабку за плечи и прижал к себе крепко. Она, охнув от нахлынувших чувств, и чуть не теряя сознание от забытых ощущений, прикоснулась сухими губами к его шее. Они удивленные и счастливые кинулись обниматься, кровь заиграла в жилах, страсть вскипела в глазах.
Твою дивизию! Жизнь появилась мать, жизнь появилась! завопил дед, не веря ощущениям, проверил эту самую «жизнь» руками. Потом как разгоряченный петушок, дал три круга вокруг своей курочки, то есть бабушки. Та, заливаясь юным и задорным смехом, шлепнула его по костлявому заду. Он сгрёб ее в охапку, и они помчались, даже не сговариваясь, вприпрыжку домой. Бежали, целуясь взасос на ходу, забыв товар возле магазина.
Савельевна, Трофимыч, редиску-то свою забыли! недоуменно кричала вслед соседка.
Видела она очень плохо, ещё умудрилась и очки забыть дома на холодильнике. Поэтому ничего не поняла из их нелепых телодвижений, ей показалось, что Трофимыч крутился, схватившись за живот.
Ну ладно, разболелось видать чего у него, вдруг прям аппендицит случился? подумала она. Вспомнят, что товар с ведром оставили возле магазина, придут и заберут.
Соседка распродала до обеда свой товар, попутно избавилась и от укропа и редиски, оставленных «заболевшими». Собрав все ведра и складные стулья в охапку, она пошла домой, переживая за них. Шла и охала, качала головой и бормотала себе что-то под нос. Поднимаясь по лестнице к себе на пятый этаж, запыхавшись, остановилась отдышаться. Как раз квартира этих бедолаг, ох и жалко их было соседке. Больше жалости ее терзало любопытство, и она позвонила им в дверь. Повод был, нужно было отдать ведро, но так хотелось узнать, что же с соседом случилось.
Дверь открыла раскрасневшаяся Савельевна, глаза у нее горели, щёки алели.
Аль разболелось чего у Трофимыча, почто убежали так скоро? недоумевала соседка.
Ой, разболелось соседушка, разболелось! еле сдерживая радостный смех, выговорила Савельевна. Она оглядывалась краем глаз в спальню, где в нетерпении бил копытом конь Трофимыч.
Возьми деньги и ведро, я продала ваш товар, что добру пропадать, соседка сочувствующе смотрела на Савельевну.
Деньги себе оставь, не до них пока, спасибо, что ведро принесла.
«Совсем видать дело плохо у него, думала соседка. В постели лежит, встать не может. Даже деньги не взяли за редиску, эх, жалко Савельевну, вдовой скоро станет.»
Вдовья жизнь она нелегкая, по себе знает соседка.