Ольга Балла - Сквозной июль. Из несожжённого

 Ты, жалкий человек, что хочешь ты создать,
Что хочешь миру нового сказать,
Когда уже всё было, и не раз,
И сотням прочих вторит твой рассказ,
Ещё и не начавшись, так откуда
Твоё упорство в ожиданьи чуда?

 Без веры в чудо жить нельзя и дня.
Всё было  только не было меня.

Как богомол, припав к коре ствола,
Перенимает цвет её и форму,
Чтоб птица, добывающая корму,
Его средь пятен тени не нашла, 
Так жизнь, как будто
Невзначай прильнув
К коре шершавой нашнго сознанья,
Его перенимает очертанья,
От отторженья мягко ускользнув.
А мы игру и пятен и теней
За прорисовку смысла принимаем
И жизни так доверчиво внимаем
И смыслу, проступающему в ней.
Подводит нас лукавая игра.
Как мозг и глаз пространству  перспективу,
Смысл зримому естественно и живо
Навязывает с искренностью лживой
Сознания прогретая кора.
Смысл  мимикрия жизни,
Бред сознанья,
А вовсе не структура мирозданья.

«Ты»  грубо  тыканье рукой.
«Вы»  безнадёжно-волчий вой
На расстояньи.
Только «я» 
И свет и цельность бытия,
Молочная густая сладость,
Спокойствие, и мир, и радость.

Блестела ликованием огней
листва после дождя.
Свистели птицы в ней,
любовно
Обсасывая каждый звук,
и лес дышал обильно и неровно
и жадно.
Косточкой скакало эхо,
отскакивая рикошетом
от всех  в солёном солнце  плоскостей.
И сук
обламывался с сочным треском
под тяжестью листвы
намокшей, в упоеньи блеска
и в дрожи сладостной воды слепящей
и в роскоши зелёной и кипящей
охапок ветра.
И ошмётки солнца в чаще,
сырого и счастливого,
запутались,
средь колкой синевы.
Торжествовал полудня шум и гам,
и воздух созревал
холодной, скользкой,
дымчатою сливой
и падал, как подкошенный, к ногам.

Разбив молчанье, к слову прикоснусь
Горячими и жадными губами.
Солоноват, железист слова вкус,
Как и у крови. И одно дыханье
Соединяет кровь и слово. Жизнь
Единая стучит в крови и в слове,
И в каждом нерве бытия дрожит
Биенье слова и биенье крови.

Б  тёмно-жёлтый. Рыже-розов В
(А гласными даётся освещенье
Различной силы, мягкости; смещенье
Полутонов, оттенков.) Дальше  Г 
Как хлеб ржаной  поджаристая корка:
Чуть подгоревший, грубоватый, горький.
Д  смуглый мёд. Вишнево-тёмный Ж 
Вино густое, старое уже.
А З  болезненно, пронзительно-ветчинный.
К  словно небо, интенсивно-синий,
Л  листик, солнечным лучом пробитый.
Спокойно-красный М. И зеленью налитый
Густою, дождевой  аквамаринный Н 
Дыханье каменных заплесневелых стен:
Он влажен, холоден. П  рыхлый чернозём.
Р красен и тяжёл, как огнь угрюмый
Во глубине костра, залитого дождём 
Упрямый, рдеющий и сладковато-грубый.
С густо-жёлтый и солоноватый,
Т  словно дымом угольным объятый,
Ф  сумрак вечера, сиренево-прохладный.
Х  кофе с молоком. Ц  острый, терпкий, мятный 
Зелёнки цвет. Ч  приглушённо-синий.
Коричнев Ш, и сладостью глубинной
Набухший Щ  бордовый, клейкий, вязкий.
Цвета и формы  наважденье, сказка
Навязчивая  каждый миг творится
И с каждым словом заново родится.

Дилетантизм  не метод, господа,
хотя даёт он странную свободу:
Как варвары, кромсаем мы слова
Случайной, дерзкой прихоти в угоду, 

Не давит нас ответственности груз
И строгость мастерства нас не стесняет,
И стих себе восходит, прян и густ,
И сладкой дымкой беззаботно тает.