Ладно-ладно, прервал их спор Вячеслав Дементьевич. Давайте оставим этот разговор. Главное, что теперь всё будет по-другому. Я смотрю, паренёк ты неплохой. Всё у тебя сложится. Сейчас сходим в столовую. До ужина ещё нескоро, но хоть чем-то утолишь голод.
Я уже утолил. Тётенька на базаре дала пирожки.
Дала тётенька? Или всё-таки украл?
Нет, это правда, сказал Виктор. Пирожки гражданка ему действительно дала.
Ну и ладно. Тогда сейчас в баню. Помоешься, тебе выдадут чистую одежду Ну, в общем пойдём, я тебя провожу.
Да, чуть не забыл, сказал милиционер. Он вынул из нагрудного кармана записку, которую дала ему «товарищ инспектор», и протянул её директору:
Вот, возьмите, Вячеслав Дементьевич. Тут его данные.
Вячеслав Дементьевич взял записку, прочитал, говорит:
Гусев Роман Что-то знакомое Роман Васильевич что-то крутится в голове, но не могу вспомнить Ну ладно.
Директор подошёл к этажерке, вытащил из ящика папку и положил туда записку.
Ну, я пойду? сказал милиционер. Сами понимаете, служба.
Да-да, конечно. Заходи почаще, Виктор. Не забывай нас.
Хорошо, Вячеслав Дементьевич, ответил милиционер.
Виктор ушёл, а директор подошёл к столу, уселся на стул, говорит Ромке:
Роман, сейчас ты сходишь помыться в баню, потом получишь чистую одежду и постельное бельё. Потом к доктору.
Зачем к доктору?!
Ромка испугался. Идти к доктору Ромке очень не хотелось. Вдруг доктор о чём-нибудь догадается? Ну, например, что Ромка не долечился и сбежал из госпиталя.
Директор не обратил внимания на Ромкины слова. Его другое озадачило. Говорит:
Не пойму я что-то. Ты бродяжничал, а вид у тебя не как у беспризорника. Пострижен, не чумазый. Если бы не эти лохмотья вместо одежды, я не поверил бы, что ты беспризорничал.
А что, трудно в речке помыться, чтобы не быть чумазым? ответил Ромка. А постричься можно не только в парикмахерской.
А где же ещё можно постричься? удивился Вячеслав Дементьевич.
А есть ещё добрые люди, вот где. Не все же такие злые как этот милиционер.
Роман, он не злой. Ну, может, он в чем-то неправ бывает Видишь ли, у него большое несчастье. В общем, такие же беспризорники неделю назад
Директор осёкся на половине фразы, потом говорит:
Ладно, Роман, давай не будем об этом. Идём. Я тебя провожу в баню.
***
Ну что ж, жизнь, казалось, налаживалась. Во всяком случае, в тот день ничего плохого больше не случилось. Сначала была баня, после бани выдали чистую одежду и постельное бельё. Потом Вячеслав Дементьевич проводил Ромку в спальню и показал ему свободную кровать.
Спальня была небольшая, не то что та огромная палата в госпитале. В спальне всего было пять коек. Две были уже заняты, и три свободны. Ромка выбрал свободную койку и положил на неё постельное бельё, после чего Вячеслав Дементьевич повёл Ромку к доктору.
Идти к доктору было страшнее всего. И действительно, доктор сразу спросил про шрамы, хотя они и были уже чуть заметны. Даже не шрамы, а уже чуть заметные следы, но доктор есть доктор, сразу понял, что это не царапины. Ромка ответил на расспросы доктора что-то невразумительное. Что-то похожее на то, что упал и поцарапался.
Неслабо упал, сказал доктор. И поцарапался тоже неслабо.
Потом доктор выслушал сердце и лёгкие, померил давление и сказал:
Со шрамами ты, конечно, обманываешь. Невозможно так упасть и так поцарапаться. Ну ладно, со здоровьем всё в порядке, поэтому можешь не рассказывать, раз не хочешь.
Доктор ни о чём больше не спрашивал. В общем, обошлось.
Подошло время ужина. Ужинали в обеденном зале на первом этаже. Вход в обеденный зал был из вестибюля. Точнее, из коридора, идущего от вестибюля в дальний конец здания. Там, в конце коридора, и находился вход в обеденный зал. Вообще-то, комната хоть и была довольно большой, но на зал явно не тянула. Название «обеденный зал» было для этой комнаты неоправданно громкое.
В обеденном зале за двумя длиннющими, во всю комнату, столами уселись все воспитанники детского дома. Они были разного возраста: и совсем маленькие, и большие, лет по пятнадцать, хотя больших было не так уж и много. Когда Ромку привела туда одна из воспитательниц, все там собравшиеся сразу обратили на него внимание. Не просто так. Некоторые стали о чём-то перешёптываться, будто что-то уже знали о нём. Один, из старших, поглядывал на Ромку с плохо скрываемой усмешкой.