Вообще-то, бедновато было на прилавках. Это понятно, потому что только год назад город освободила от фашистов Красная Армия. Богато, нет ли, но и того съестного, что там было, хватило, чтобы от вида яств Ромке стало плохо. Особенно, от запаха печёных пирожков и лепёшек. Ими торговала пожилая упитанная тётка. От запаха заурчало в животе, к горлу подступила противная тошнота.
Ромка на миг остановился напротив «пирожковой торговки». Это он её про себя так назвал «пирожковая торговка». Тётка тоже взглянула на него. Что-то недоброе почувствовал Ромка в этом взгляде. Он отвернулся и пошёл к выходу с базара, чтобы уйти и не видеть больше всех этих вкусностей. Он дошёл до калитки, но выйти через неё уже не смог, потому что ему стало совсем плохо.
Ромка уселся прямо на землю, привалившись спиной к углу между забором и ларьком у выхода. Не помогло, а тут ещё крик какой-то тётки:
Ворюга! Держите вора! Милиция!
Голос был противный, визгливый и настолько пронзительный, что хоть уши затыкай. В другой раз Ромка посмотрел бы, что это там за ворюга, но ему в тот момент было не до того. Он просто сидел с закрытыми глазами и не догадывался, что «ворюга» это он.
За милицией дело тоже не стало. Тут же появились двое. Один молодой и высокий, другой поменьше ростом, пожилой.
А ну вставай! заорал высокий, и с силой дёрнул Ромку за руку за больную, за правую. Боль, которая давно уже прошла, снова пронзила руку и правую сторону груди, помутилось сознание.
Не надо! закричал Ромка. Что вы делаете! Больно же!
Не ори! прикрикнул высокий. Не помрёшь, ворюга! Больно ему, понимаете ли
Виктор! сказал высокому милиционеру пожилой. Поаккуратней!
Чего поаккуратней?!
А то и поаккуратней. Что он тебе сделал?
Вы знаете, Николай Афанасьевич, ответил высокий, я терпеть не могу ворьё.
А ты видел, как он что-то украл? Может, вот эти лохмотья, которые на нём?
Не украл, так собирался украсть! не унимался высокий. Знаю я эту шпану! Такой же, как и те!..
Угомонись! Те это те! А этот не те!
Высокий продолжал держать Ромку за руку. Было больно.
Отпустите, попросил Ромка, я не убегу.
Ещё чего! ответил высокий. Знаю я вас, шпану!
Больно! Ну держите тогда за другую руку! Эта жуть как болит!
Виктор, сказал пожилой милиционер, да не держи ты его. Побежит поймаем. Куда он тут денется?
Ага. Вы, что ли, будете ловить?
Ну держите за другую руку, снова попросил Ромка. Вам не всё равно, за какую? А эта жуть как теперь болит.
Виктор, сказал пожилой, боишься, что убежит, возьми его за другую руку. Вдруг и правда болит?
Да чёрт с вами обоими, ответил высокий.
Когда милиционер отпустил Ромкину руку, боль не прошла, а даже заболело ещё сильнее. Ну вот, тут ещё эта тётка «пирожковая торговка». Вышла из-за прилавка и идёт к милиционерам. «Ага, сейчас и она что-нибудь наврёт, подумал Ромка. Скажет, что я у неё пирожок стащил. Вон тащит кулёк какой-то».
Тётка, подойдя, говорит:
Да постойте же. Что вы набросились на мальца как волки? Ничего он не крал. Пусть эта дура не выдумывает. Я видела, как он только вот пришёл. Потом уйти хотел, но не смог. Вы что, не видите, что ребёнок голодный и ему плохо?
Голодный недовольно буркнул высокий. Вот такие же голодные на этой неделе Да что там говорить
Высокий отвернулся, а тётка даёт Ромке кулёк с пирожками:
На, милый, покушай. И не бойся. Дяденьки отведут тебя в приют. Не век же тебе по улицам болтаться.
Ромка растерялся. Такого поворота дел он не ожидал. Тётка, которая сначала показалась Ромке злой, оказалась совсем и не злой. Даже наоборот.
Ну чего ты? Бери, не стесняйся, говорит тётка.
Ромка хотел взять кулёк правой рукой, но рука сильно болела. Пришлось взять кулёк левой рукой.
Спасибо, тётенька, сказал Ромка вслед уже уходящей торговке.
Да ладно уж, чего уж там, обернувшись, ответила торговка. Ты кушай, сынок, кушай. А то вон как изголодал.
Всё равно, спасибо вам, гражданка, поблагодарил её пожилой милиционер, потом говорит Ромке:
А ты давай топай с нами в отделение. Там во всём и разберёмся.
***
Идти было трудно, ноги заплетались от слабости. «Сесть тут, и пусть делают, что хотят», подумал Ромка. Нет, он всё-таки не сел, а шёл дальше, жадно уминая пирожок за пирожком. А пирожки, после двух дней скитаний, казались вкуснющими. Плохо, только, что теперь болела рука. Приходилось доставать пирожки из кулька левой рукой, а кулёк удерживать, прижав его локтем правой руки.