Не оглядываясь на мать, малыш обошёл стол и, приблизившись к Альберто, погладил вырывающуюся девочку по спинке.
Гонзалес тоже отпустил ребёнка, и она, рыдая, обхватила Даниеля, едва не опрокинув.
Я дам тебе бвинтики, бормотал мальчик. Вивасту, и дам тебе бвинтики.
А я выласту, оттерев слёзы, Энн повернулась к Альберто. И всё маме сказу!
Так это ведь мама-то и не разрешает тебе есть блинчики! не удержалась Люси Гонзалес, бывшая Бренда.
Девочка перевела на неё свои огромные, в пол-лица, синие глазищи.
Ты -длянь, заявила она безапелляционным тоном.
Взяв Даниеля за руку, она спокойно позволила увести их в дом.
«Лучше не идти за ними,» решила Люси, начиная наводить порядок. «Утро вечера мудренее. Ах, Дэн, Дэн Да, не лёгкая борьба мне предстоит за твоё сердце и душу. Но я не сдамся, да поможет мне Бог!»
* * * * *
«Ничего, не я один,» сам себе оправдывался Орлов; пара сельчан уже начали выяснять что-то, толкаясь как настоящие петухи, но парни, следившие за порядком, тут же развели их в стороны.
Один просто ругался его вежливенько проводили к столам, а второго, ``оказавшего сопротивление`` передали дежурным милиционерам.
«Вот и правильно.» Глеб помогал передвигать столы и перетаскивать котлы с одуряюще пахнущей картошкой.
Ему мучительно хотелось что-либо проглотить, но даже щепотка ухваченной квашенной капусты застряла в горле.
Он всё-таки сумел сдержаться, хотя бы отойти в сторону.
Не человек, он буквально физически видел, как взбунтовавшийся организм требует ``продолжения банкета``, посылая лживый сигнал: «хочу есть и пить».
Голодная злоба заглушала разум, словно при заболевании настоящим бешенством.
Совершенно отчаявшись, Глеб едва добрался до края стадиона на границе с общедеревенским лугом. Цепляясь одной рукой за столб-указатель, в зимнее время служивший вехой, он, другой рукой достал мобильник.
Ему пришлось истратить остатки Энергетики, но он смог нажать кнопку.
Я выпил, простонал он, сползая на землю.
* * * * *
Уже почти стемнело, когда Люси, наконец, убрала все следы баталии и села передохнуть.
Она вытянула свои тонкие руки вдоль стола, легла на них грудью, и щекой, повернув лицо в сторону откуда доносились звуки праздника, со школьного стадиона, где отмечали Выпускной.
По прежнему играла музыка.
Мягкий свет переносной лампы, смешиваясь с освещением дворового фонаря, убаюкивал, навевал дремоту.
Глаза женщины сами закрылись, но тут сигнал мобильника выдернул её обратно в реальность.
Глеб? спросила она встревоженно.
И услышала то, что боялась больше всего в этот вечер.
Я выпил В его голосе звучало отчаяние. Я на другом от Скамеечки краю стадиона. Придёшь?
Да, я иду! Люси не шла бежала со всех ног. Ох, Глеб, держись, я сейчас!
Глава 2
Когда Люси Гонзалес наконец добежала до указанного Глебом места, она не сразу обнаружила мужа, но заметила белое пятно рубашки в уже сгустившейся темноте.
Музыка даже здесь буквально глушила и, только подойдя вплотную, женщина услышала, как стонет молодой Орлов, время от времени разражаясь дикими ругательствами.
Глеб!
Он не среагировал.
«Бойся козла спереди, коня сзади, а пьяного со всех сторон»
Люси обошла вокруг Орлова так, чтобы попасть в поле его зрения.
Солдат из отряда «R» шагнул было из кустов, но она отрицательно помотала рукой, и тот, с явным облегчением, снова скрылся во тьме.
Что не так? произнесла она совершенно нейтральным голосом.
Дождавшись, когда он перестал материться и закашлялся, она спокойно повторила свой вопрос.
А то ты не видишь? огрызнулся он, по-прежнему цепляясь за столб.
Ничего нового, невозмутимо отозвалась она. На двадцать третьe, насколько я помню
Там не было посторонних, перебил Орлов. А тут понаехали из города. И слухи просочились, и летом проще. Так ещё некоторые не только семьи друзей-приятелей понатащили. И так за Вишнёвкой пристальное наблюдение ведётся. А начни я тут крыльями размахивать сотрут деревеньку к чертям собачьим А у меня же здесь мамка с батею.
Он разрыдался, пьяно но искренно.
Не могу, не хочу показаться Валентине Макаровне в таком виде! А она просила меня не покидать это тело, пока она живёт на земле. Дочь Земли, а ведь чудеснее ангелов многих Ох, как ломит! Пару стаканчиков, я бы в форму пришёл