Но шутки шутками, а жизнь порой вносит свои коррективы, совсем неожиданные, лишенные всякой радости, и надежды. И именно эти удары судьбы вмиг заставили Усену умолкнуть, поблекнуть, и замереть на месте. Почувствовав резкую тянущую боль в своей груди, Усену вдруг неожиданно для самого себя, пустился изо всех сил кашлять. Кашель был куда громче, тяжелее, чем раньше, и заставил всех друзей и Хэна остановиться.
Со мной пытался выговорить Усену, но кашель не давал ему покоя. Все в порядке не договорил Усену, и новый приступ кашля, скрутил его, заставил согнуться в полукруг, и не отпускал его не меньше минуты.
Друзья страшно перепугались, не отходили от него. Усену, чуть ли совсем не потерял сознание от кашля. Он прекратился лишь тогда, когда к Усену подошел Хэн, который первое время не сводил взгляда с барса, и, увидев, что кашель не проходит, подошел к нему.
Дело совсем плохо, молвил он, помогая встать Усену, который жадно глотал воздух, пользуясь моментом передышки.
Друзья ужаснулись еще больше, увидев окровавленное лицо Усену, у которого кровь лилась как из носа, так и из горла, а в том месте, где его так скрутил кашель, растекалась по снегу, большая лужа красно-алой крови, в некоторых местах с кусочками гноя, и свернувшейся крови.
Потерпи Усену, я знаю здесь неподалеку безопасное место, где все мы отдохнем, молвил тихо Хэн, помогая идти Усену, поддерживая барса, чтобы тот не упал.
Друзья, совершенно побледнев, побрели вслед Хэну и Усену. Кто, боясь поднять глаза на впереди идущих, кто, наоборот, не сводя с них своих расширенных глаз, которые так и покрывались тонкой пленкой от набежавших слез.
За одно мгновение, за считанные минуты, вся веселость и беззаботность сползли с друзей, и они вновь почувствовали ноющую, не дающую покоя, тянущую боль в сердце. Как бы они не старались прогнать ее, про себя подбадривая себя, у них ничего не получалось. Так порой случается, когда ты начинаешь забывать о суровости окружающей жизни, и только находишь отдушинку, как эта жизнь, как будто мстя тебе за твое легкомысленное поведение, наносит тебе удар в самое больное место. Не щадя никого, суровость жизни вовсе не желает на этом останавливаться. Все сильнее и яростнее она наносит удары, сопротивляться которым с каждой прожитой минутой, часом, днем, становится все тяжелее, и тяжелее.
Именно так, и ощущал себя Усену в данный момент. Он больше не радовался и веселился. В душе он корил себя за свое легкомысленное поведение, которое считал, и стало причиной новой волны отчаяния и безвыходности, охватившей его с головою. Как бы он не старался думать о чем-нибудь другом, кашель вновь и вновь возвращал его к реальности. Реальности, которая сейчас причиняла столько боли ему, как никогда еще, реальность, от которой просто так не отшутишься, и не отмахнешься, реальности, сплошь наполненной болью, печалью и горестями. Эти мысли так захватили не только разум, но и сердце Усену, что он и не заметил, как они все пришли к месту, о котором в самом начале сказал ему Хэн. В отличие от друзей, которым путь туда казался слишком долгим, и как им казалось, длился несколько часов подряд, сплошь до позднего вечера. Препроводив Усену внутрь небольшой расщелины в скале, у которой и остановились друзья, и из которой веяло необычным теплом, Хэн вернулся к друзьям, которые с нетерпением ожидали его снаружи.
Как он? спросили друзья.
Говорите тише, ему нужен покой, спокойно в полголоса ответил им Хэн.
Скажи Хэн, неужели мы ничем не можем ему помочь? спросил Яхси.
Нам повезло, что мы добрались до сюда. Здесь протекают термальные воды, их тепло на время успокоит его кашель.
А что потом? спросил печально Риш.
Мы бы и рады помочь, но я лишь немного знаю, как залечивать внешние раны, не более, молвила Хис.
Яхси, Риш, Хис и Усс, молвил Хэн, обведя всех взглядом, и в каждом в глазах прочитал одно и то же чувство, Я понимаю, как вам дорог Усену, и не собираюсь вселять в вас, напрасные надежды, поэтому сразу скажу, что дела обстоят очень худо.
Насколько? глотая ком в горле, спросил Яхси.
Настолько плохо, что если Усену не помочь в ближайшие день, два он
Не произноси этого! прохрипел Яхси, и отвернулся ото всех, желая скрыть от них набежавшие слезы.
Не-е-ет! простонал Риш, и, не собираясь сдерживаться, заплакал, уткнулся в Хис, которая и сама глотала горькие слезы отчаяния.