Ну что ж, расскажите что-нибудь о себе, попросила нежно она, а потом совсем тихо прибавила, Хотя я и так все знаю.
Тут Волнянский начал рассказывать все, до мельчайших подробностей, начиная с момента его прихода в школу, заканчивая сегодняшним днем. Начиналось все шутя, да маленькая злая искорка, то и дело, соскакивавшая с его языка, начинала превращаться в огромную порцию желчи, выливаемой почти на каждого его знакомого. На лице Волнянского читалась неподдельная злоба и ненависть, создавалось такое чувство, что он обозлен на весь мир, на каждую былиночку, это начинало заметно пугать Марго.
Боже, да Вы страшный человек, неужели все эти люди сделали вам так много плохого?!
Увы, во мне это начало проявляться с самого раннего детства, то общество, в которое я попал, порождало порок, гнев и слабость. Многие пытались искать в моем поведении злость и я сделался злым. Я говорил правду, но в моих словах видели лукавство, я был беззащитен и на меня нападали, я был готов полюбить любого, кто мог бы меня приласкать, но всякий, кто обещал мне доверие, наигравшись с моими мыслями, бросал меня в сточную канаву, а потом шел разносить меня по своим друзьям с тех пор, я понял, что дружбы на свете нет, а то, что люди называют этим словом, чаще всего, есть ни что иное, как взаимоотношение между подчиненным и хозяином. Первому, из-за зависти хочется быть на месте «друга», а второму, просто упоительно видеть, то что он лучше, это так и мне повезло, у меня нет друзей. Я не хочу быть ни лучше, ни хуже, это глупо дружить.
Ну а как же странный Хьюго? все с той же улыбкой спросила Марго.
Хьюго? с легкой иронией в глазах переспросил Константин, Он меня просто забавляет, однако, мы понимаем друг друга без слов. Он когда-то в своей жизни, столкнулся с такой же проблемой, как и я. Тот социум, в котором он обитал предал его, после этого Хьюго закрылся от внешнего мира, но мы нашли друг друга. Конечно, та ненависть, что обитает а нас обоих, распространяется и на нас самих, но если мне надо с кем-то поделиться событиями, то Хьюго, уж поверь, лучший слушатель на свете. Я мало делаю добрых дел, чаще просто из-за неумолимого интереса играюсь с людскими намерениями, как когда-то они с моими, тогда меня может осудить каждый, любая подворотная собака может бросить в меня камень, но не Хьюго, он поймет Ты, я смотрю, тоже его знаешь?
Марго промолчала, она не могла сказать, что Смерть знает все про каждого, про его прошлое и будущее. Но лишь немного проведя своей рукой, взяла руку Константина, так они шли долго и молчали. В этот момент, Константин посмотрел в глаза Марго, в них читалась едва заметная усмешка, ее щеки пылали, а губы слегка подрагивали В ней было что-то скрытное, едва уловимое, то что не каждому дано разгадать, возможно, даже что-то мистическое.
Они шли, покамест дома становились все «краше», теперь вместо серой и голубой краски на фасадах, иногда появлялись и некие подобия украшений (что-то похожее на лепнину), эти ужасные, огромные каменные гробы, нелепо вылезающие из общего строя, наверное, казались городским архитекторам невероятной красотой. Местами, эти дома расширялись, вытягивались, а потом снова приобретали свой привычный вид. Улица, по которой шагали мои герои, вообще странная, ее названия я не помню, да это не столь и важно, но сам факт: где-то начинались бесконечные заборы, одноэтажные дома сбивались в кучу, а на другой стороне уже выделялась огромная высотка. Иногда, из некоторых одноэтажек еще веяло уютом, там то и дело, мелькали странные лица в коричневых шляпах, измоченных сильных ливнем или темные фигуры в серых плащах, они среди огней старых лампад играли в бильярд или в карты, это было чудно и странно. Все на улице двигалось: по плохой мостовой ехали новенькие машины, их дальний свет мягко освещал усталые плиты, люди, такие угрюмые катились вниз по улице, а с неба продолжал идти уже слабый дождь.
Волнянского не отпускали свои мысли, он постоянно о чем-то думал, думал о всем, что попадалось ему на глаза, сейчас предметом рьяных умственных поисков, стали люди. У Константина Германовича, как я уже говорил, было свое, давно сформировавшееся мнение о большинстве, его он почитал двигателем самых необратимых последствий, а жертвой движения, он находил себя во всех смыслах и значениях. Волнянский был глубоко обижен и не понят, его твердое понимание всего человеческого, то, что вымышлялось годами бессонных ночей, сейчас, готово было рухнуть в пропасть. Та женщина, что шла рядом, она же была другой, но не просто другой, а такой, каких больше нет. «Может я просто не видывал иных женщин и мужчин? думал Волнянский, «Вся моя жизнь была посвящена лишь сопротивлению, я жил вопреки, одиноким одиночкой, целью моей жизни было оказать воздействие, как-то повлиять на души и умы и я совсем забыл про поиск» Улица тянулась дальше, небо наполнялось белесо синими оттенками, а в воздухе начинало пахнуть после дождевым куревом, невыносимо упоительное прикасание неожиданно разорвалось, та девушка, что только недавно стояла рядом, вырвалась из мысленных объятий Волнянского, Марго сделала на своем лице подобие улыбки и, слегка махнув нежно ручкой, сладко произнесла: «Прощай!»