Не ведьма? полюбопытствовал старик.
Нет, не ведьма.
А Глеб? Может быть это Глеб упырь?
Нет.
Так может малая? Малая-то с нечистым якшается?
Нет.
Старик тихонечко взвыл. Уголки его дрожащих губ потянуло к земле. Он бросил вилы и резким шагом двинулся прочь из избы. Один из мужиков, было дело, попытался остановить его со словами: «Володь, ну ты чего?», но старик в ответ крепко боднул его плечом, послал всех присутствующих к чертовой матери и выбежал на улицу, прикрывая лицо руками.
Не веришь мне? спросил Глеб.
Я верю, честно ответил Пересвет. Я верю, что тебе показалось, что твоя жена ведьма. Такое сплошь и рядом, ты уж мне поверь. Помню, случай был. Мужик обвинял тещу в том, что та псоглавица. Мол, псиной воняет и гавкает постоянно. Ну и что ты думаешь? Выяснилось, что она не гавкала, а кашляла. А псиной воняла из-за того, что купила у цыган шапку, которая на поверку оказалась не бобровой, а
Так значит, не веришь?
Глеб, завязывай.
Я понял! пастух недобро улыбнулся. Ты с ней заодно. Вы все с ней заодно.
Ничто так не бодрит обстановку, как нож, приставленный к горлу ребенка. И как это бывает в таких ситуациях, все дружно пригнулись, вытянули руки ладонями вперед и затянули: «О-о-о!».
Сталь ножа коснулась детской шеи. Глеб был настроен серьезно.
Девчонка, маленькая, хорошенькая, послушно застыла, открыв рот в беззвучных рыданиях. Слезы градом, сопли оползнем и слово «мама», кое-как выдавленное сквозь животный ужас вот и все, что она сейчас собой представляла.
А я ей дочь не оставлю, сказал пастух, еле удерживая себя от истерики. Будь я проклят, если я ей дочь оставлю. Я ее убью. И себя убью. И перед богами чист останусь, потому как по совести поступил.
Стой!
Вот и вся чертовщина, подумал Пересвет. Мужик-то сумасшедший.
Повторить эту мысль вслух стало бы чревато, и потому он сказал:
Верю! Я тебе верю! И вижу теперь, что ты не шутишь.
Да что ты говоришь, ведьмин прихвостень? Уверовал?
Уверовал, Глеб, уверовал! Прямо вот чувствую. Что-то в ней сидит недоброе, Пересвет кинул на хозяйку дома презрительный взгляд. Ну что ты, ведьма, довела мужика?
Довела, Пересвет Лютич.
У-у-у, зараза!
Ратник погрозил женщине кулаком и осторожно, без резких движений, двинулся к столу. Когда он подошел, между ним и безумным пастухом осталось чуть меньше пяти шагов.
Глазом, невидимым Глебу из его угла, Пересвет подмигнул женщине. Мол, делай, как я скажу.
Да только и ты меня, Глебушка, пойми. Не могу я ее прямо здесь зарубить. Без суда-то.
Почему?
Так не раскалывается она, падлюка, Пересвет вдарил тыльной стороной ладони о другую ладонь и указал на хозяюшку. Смотри, какова. Стоит вся из себя такая, дескать, переживающая. Как будто бы и не ведьма вовсе.
И что? Ты же сам сказал, что чувствуешь
Так мало ли что я чувствую? Ты представь, Глеб, что будет, если Рать начнет девок казнить за то, что кто-то что-то почувствовал? Это что ж тогда случится?..
знамо дело что. Чума, паника, голод. И до кучи отборные страхолюдины, которых никаким на свете приданым замуж не сплавить. Святая Инквизиция в этом преуспела.
Я ее с собой в Старый Порог заберу. Натопим смолы, наточим колы, вопросы каверзные подготовим. Мало-помалу, да расколется, стерва. А уж тогда и казним ее добрым людям на потеху.
Тогда уводи ее! закричал пастух. Уводи ее из дома сейчас же! И чтобы духу ее здесь больше не было!
Именно так я и поступлю, согласился Пересвет. Вот только сперва горло промочу, а то пересохло. Эй ты, ведьма! Ну-ка напои меня перед дорогой!
Сию минуту, Пересвет Лютич.
Услужливая и суетная, женщина кинулась к крынке с молоком.
И смотри там
А? женщина замерла.
Не трави меня!
А, ну да. Как это я сразу не сообразила. Не буду травить, Пересвет Лютич, не буду.
И еще
А?
Снова замерла. На этот раз, уже будучи готовой плеснуть молока в березовую чашу.
Убери это убожество. Есть у тебя посуда побогаче? Глиняная, например.
Есть, Пересвет Лютич, есть.
Так и подавай мне ее. Не буду я из этих ваших плошек деревянных хлебать.
Как скажете, Пересвет Лютич, уже несу.
Потому что
А?
А действительно, почему? задумался ратник. Чего ж мне, собаке привередливой, из дерева не пьется?