Какой же идиот этот Санчес! Как это дерьмо может быть вкусным! выпалил зло Сергей.
Он бешено плевался, запихнул в рот палец, вычищая язык и зубы от противной слизи. Звонко шлёпая скользкими ладонями себя по лицу. Ему мерещилось, что омерзительная слизь растеклась везде: по губам, по щекам, по лбу и глазам. Зайдясь в истерике, в порыве отвращения так увлекся, что стал колотить себя по щекам кулаками.
Остановился, когда снова почувствовал острую боль. Слёзы градом хлынули из глаз: от боли, от обиды, от страха! Вся эта свистопляска эмоций рвала на части душу Сергея.
Сидя на земле, он рыдал, выл, воздев лицо к небу. Постепенно лицо опускалось. Ниже и ниже. Пока голова совсем не повисла белым кочаном, меж костылей острых плеч.
Ливень всё не прекращался. С тоненьким свистом триллионы водяных крупных жемчужин, в просвет меж крон деревьев, долетали сюда и увесисто звонко щёлкали по листьям и белобрысой макушке Сергея.
С неба лились потоки воды, словно суша и море поменялось местами. Как будто Море было теперь наверху, и кто-то могучий кренил и переворачивал море, словно повар громадный чан, и вода стремилась вниз циклопическими потоками и струями. Вода всё лилась и лилась без остановки. Организм Сергея при этом продолжал выкидывать непредсказуемые фортели. Всё пространство вокруг было туго напитано влагой, а тело Сергея горело и жгло изнутри от него пошёл пар. Теперь жажда иссушала всё нутро бедолаги.
Он подставил лицо дождю, хватал разинутым ртом жалящие дождевые капли, пытаясь напиться хотя бы ими. Влаги этой было мало, и доставалась она слишком больно. «Жемчужины» норовили ужалить точнёхенько в глаз. Сергей попытался пить воду с листьев, но его колотила нервная дрожь. Трясущимися руками он больше сбивал скопившуюся воду с листьев, так и не успев, как следует, напиться.
Дождь закончился так же неожиданно, как и начался. Только что вода давила и гудела потоком, и вдруг дождь «выключили». Через мгновение первый луч солнца разлетелся множеством радужных бликов от хрустальной капельки воды на зелёном листе.
Всё ещё терзаемый жуткой жаждой, Сергей впал в полное отчаяние. Наждачная шкурка шершавого языка прошлась по пересохшим губам, успевшим уже потрескаться от солёной воды и солнца. Сергей произнёс:
Господи! Как же дико хочется пить!
«Пить, пить, пить» отозвалось дробными молоточками эхо в его голове. Вдруг он заметил, что дождь закончился, а шум воды
продолжался. Где-то вдалеке явно шумела вода. Он замер, определяя направление звука. У Сергея словно открылось второе дыханье, с ещё большим остервенением принялся раздирать заросли и лианы.
Он буквально выкатился кубарем на край огромной поляны, зацепившись ногой за торчащий из земли корень. От этого кульбита, от голода и усталости у него резко помутилось в голове. Потирая ушибленное плечо, «навёл фокус», делая чётче резкость своего зрения и картинки, что расплылась сейчас у него перед глазами.
Яркие, цветные, размытые пятна постепенно стали пейзажем потрясающего вида. Поляна вся залита солнечным светом. «Праздник цвета» с трудом можно было назвать земным. Сергей словно очутился в инопланетном мире, отечественного мультика про Алису Селезнёву «Тайна третьей планеты». Растительность изумляла своими причудливыми формами. Цвета неестественно яркие и очень разные. Некоторые кусты были даже фиолетового и синего цвета. По ярко-изумрудной траве разбросаны неестественно крупные соцветия цветов. Лепестки светло-жёлтые, белые, розовые, светло-голубые. Среди них ярко-красными точками всю поляну выпестрели крохотные алые цветочки.
Мириады цветочных бутонов и лепестков. Выражение «красочный фейерверк» очень походило для этой яркой картины. Остров празднично нарядился, как мог ярко, во все цвета радуги, приветствуя своего долгожданного гостя.
Где-то высоко контрабасом «угукнул» птичий дирижёр, дал команду птичьему оркестру. И, невидимые птицы ждавшие появления Сергея, дружно запели, засвистели, весело зачирикали торжественно-приветственную мелодию. Неподалёку в изумруде травы светлым пятном раскинулся искрящийся кристалликами на солнце белый песок. Тут же была устремлённая ввысь отвесная белая скала и большие камни валуны у её подножия, о покатые бока которых разбивался миллионом бриллиантовых капель небольшой пресный водопад. Сергей молча, тяжело сопя словно дикий кабанчик, бросился к воде. Слёту вбежал в воду, упал, раскинув руки в стороны. Лежал в чистейшей воде и жадно пил, и пил, и пил. Вдруг в голове, вскинулась мысль красной табличкой с белыми буквами: «Так! Стоп! Сразу пить много нельзя!»