А зачем они хотят вернуть Красную шапочку? спросила Катя, сосредоточенно грызя кисточку. Они же не были знакомы. Да и она, наверное, уже переварилась. Разве приятно смотреть на переваренного человека?
Бее, поморщилась мама. И откуда ты этого набралась?
Васька сказал, покаянно призналась Катя. Он сказал, что все, что попадает в живот, переваривается и становится как будто это уже кто-то ел.
Умник, фыркнула мама. Волк проглотил Шапочку, не жуя. А не разжеванная пища переваривается труднее и дольше. Именно поэтому я и прошу тебя тщательно жевать. Так что у Шапочки еще есть шанс.
Понятно, сказала Катерина. А для себя решила, что никогда не будет жевать, чтобы у пищи был шанс.
Мы с тобой зарисовались сообщила мама. Папа уже через два часа придет. Пора мне идти ужин готовить. Поможешь?
Может быть, неопределенно ответила Катя. Еще целых два часа! Как долго тянется день!
Я скажу папе и бабушке, что ты помогала мне готовить, заговорщицки подмигнула мама. Им будет приятно.
Ну хорошо, согласилась Катя. Слишком легко, на мамин взгляд.
И совсем по взрослому заявила:
Нужно же убить как-то время.
Убить время эхом откликнулась мама. Ну да, ты еще можешь себе это позволить, мама улыбнулась и показалась Кате какой-то несчастной. Девочка порывисто обняла уставшую, сидящую на полу женщину, измазав ее красками и, как ни в чем не бывало, запрыгала на кухню, напевая:" Я бабочка, я бабушка, я слон»
Мам-зай поднялась с пола с улыбкой и даже не попыталась возмутиться по поводу измазанной одежды. Как прекрасно, что у нее есть такая замечательная дочь. И как всегда остаток дня будет наполнен играми, смехом и радостью. Особенно, когда вернется папа То есть Муж То есть Котик Окончательно запутавшись в именах, мам-зай пошла на кухню, где Катерина Великая и Ужасная устроила великий и ужасный грохот и звон тарелками.
2. Милая бабушка
Бабушка выглянула из своей комнаты и, убедившись, что невестка с внучкой заняты на кухне, проскользнула к телефону. При скольжении она немного поскрипывала. Но это, скорее, было волнение, чем старость.
Набрав номер, она стала ждать, поглядывая в коридор, ведущий в комнату, и нетерпеливо постукивая ногой в изящной шелковой туфельке. Выходя на улицу, бабушка одевалась строго: в различные оттенки серого, с одной-единственной яркой вещью желтым шелковым платочком, свернутым в форме розочки. На самом краешке розы виднелись чьи-то инициалы, но бабушка никогда и никому не рассказывала, чьи они. Дома же, по маминым словам, бабушка ходила как по гарему. Обычной ее одеждой были цветастые, широкие шелковые халаты, такие же шаровары, постоянно смешившие Катю, и расшитые бисером шелковые башмачки. Правда, бабушка утверждала, что это настоящие драгоценные камни, просто мелкие, но никто ей не верил.
Розочка, жарко зашептала бабушка в трубку, услышав в ней спокойное «да-да». Их сегодня не будет, едут в гости. Бабушка отчаянно грассировала и гнусавила, стараясь добавить в слова французский акцент, и вместо «г» у нее получалось хрипящее «ххрр», а вместо «е» забористое «ией». Приезжай! Жду!
Сухо чмокнув трубку, бабушка легкой пританцовывающей походкой прошаркала в свою комнату, где ее дожидался остывший до ледяного состояния чай. На радостях она так хлопнула дверью, что Катя высунула перепачканную в муке мордочку в коридор и философски заметила:
Раз хлопают двери, значит, кто-то куда-то выступил.
Вышел, поправила мама из кухни. Не отвлекайся.
А чего мы столько готовим? Мы что, это с собой в гости возьмем? спросила Катрин, задумчиво разглядывая гору продуктов, которые мама собиралась приготовить.
А мы сегодня не пойдем в гости, сообщила мам-зай, стряхивая с рук муку. У них Ванечка заболел.
Так ему и надо, отреагировал жестокий ребенок по имени Катя. Он моему щенку ухо оторвал. А вообще правильно, что мы не пойдем. Вы же не хотите, чтобы я заразилась ваничковой болезнью и отрывала всем уши!
Да уж, вздохнула мама. Ты и без ваничковой болезни о-го- го!
Иго-го, согласилась Катя. Так куда это лить? А то оно какое-то липкое.
Кажется, в унитаз, сориентировалась мама, глянув на смесь в Катином тазике.
3. Остров
Поэтому когда «баба Разорю», сверкая белозубой улыбкой, которой была обязана безумно дорогой вставной челюсти, явилась в дом, там ее ждала растерянная Катина бабушка и остальные члены семейства.