1.2.3. Проблема свободы воли
Существование свободы воли стоило бы назвать главным вопросом философии. Все другие «главные вопросы» вытекают из того, действует ли где-либо свободная воля, или везде царит необходимость и предопределенность. Знаменитый «основной вопрос» материалистов «что первично: материя или дух?», звучит странно для тех, кто не считает деление бытия на материю и дух существенным. Материя и дух скорее умозрительные абстракции, актуальные больше для богословской мысли, чем для философии, а с проблемой свободы и воли мы сталкиваемся каждый момент сознательной жизни.
Обычно любая наука пытается играть за команду детерминистов, то есть против свободы воли. А вот философия может играть за обе стороны. Но по выражению Павла Флоренского, «идеализм стихия философии, и, лишенная этого кислорода, философия задыхается, а затем увядает и гибнет». Действительно, трудно считать материализм философией, это скорее филиал физики, радикальное ответвление позитивизма идеология, направленная против философии как явления, пытаясь подчинить ее науке. У материалистов тяжелые отношения с волей и свободой, ведь материя как таковая не имеет подобных свойств.
Но вернемся к детерминизму. Любая причинно-следственная связь «познается» нами задним числом. Как писал Людвиг Витгенштейн, «выводить события будущего из событий настоящего невозможно. Суеверие вера в такую причинную связь. Свобода воли состоит в том, что поступки, которые будут совершены впоследствии, не могут быть познаны сейчас. Знать о них можно было бы лишь в том случае, если бы причинность подобно связи логического вывода представляла собой внутреннюю необходимость». Принцип свободной воли не отменяет детерминизм, но делает его не столь механически фаталистичным. Никто не может быть абсолютно свободен, но у каждого субъекта в каждый момент времени/взаимодействия-с-бытием есть индивидуальная мера свободы. Не отрицая, что субъект может поступать под влияниями извне (по необходимости), он может также и разрывать цепь причин и следствий, создавая новые причины, формирующие уже новые цепочки причинно-следственных связей (новые необходимости). Сознание может выступать точкой такого разрыва или психической программой по «разрыванию мира». Естественно, не все на это способны в одинаковой степени, но каждый мог ощущать себя «витязем на распутье», когда от принятого решения меняется вся дальнейшая жизнь. Любая творческая задача включает в себя множество подобных бифуркационных развилок, только эти квесты по большей части остаются достоянием внутреннего мира витязя, совершающего путешествие внутри себя.
Любое суеверие или мистическое учение, чем и является детерминизм, опираются на идею, что мы просто не знаем всех фактов, влияющих на наш выбор. Но полное знание всех фактов и невозможно. Даже там, где факты кажутся нам известными, знания остаются фрагментарными. И в точных науках, имеющих дело с идеальной категорией числами мы видим приблизительность знаний. Например, мало кто сможет воспроизвести с высокой точностью число Пи. Или, если взять математику для первого класса, где Петя дал Васе два яблока, и у него их стало три, мы берем только идеальное представление о «яблоке как таковом» (Платон назвал бы это «яблочность»), не зная, были ли эти яблоки красные или зеленые, кислые или сладкие, червивые, спелые и т. п. Любое наше знание пренебрегает огромным количеством условий и фактов, чтобы добиться математической точности. Тогда чем оперирует математика? Только отдельными аспектами знания, которых, однако, оказывается достаточно для выявления некоторой истины. А значит, большая доля причин не оказывает на ход событий никакого влияния, или это влияние мизерно. Играют роль только существенные причины, между которыми пролегает пространство свободы и проявления свободной воли, которая сама по себе является тоже существенной причиной, но уже зависящей от выбора субъекта.
Здравый смысл должен делать нас сторонниками свободы воли не только из-за невозможности постичь все причины, ограниченности наших знаний. Свобода воли не обязательно признак невежества, но она оставляет человеку право на неведение и действие на свой страх и риск. А вот идея детерминизма, подхваченная массовым сознанием и пропагандой, становится опасной, склоняя к механическому и упрощенному пониманию социальной и психической реальности.