Ну, как ты видела не так долго! Рассмеявшись, он лёг рядышком с ней. Девочка моя милая
Они продолжали нежно ласкать друг друга. Их прошлое таяло, растворялось и исчезало, и будущее уже не казалось ни мрачным ни безнадёжным.
«Мы можем быть счастливы. И мы будем!» была общая мысль.
* * * * *
За что Валентина Макаровна по-настоящему была благодарна Глебу он не только провёл в дом воду, но и установил санузел. Хотя в ванну залезть она так и не решилась, туалет, сменивший привычное ``зимнее ведро``, ей очень понравился.
В середине ночи, возращаясь к себе в спальню, она услышала характерную возню на печке.
Молодая женщина постанывала и хихикала, Глеб приговаривал что-то ласковое, на незнакомом Валентине Макаровне языке, но имя ``Люси`` она не могла не понять.
Они заметили её и притихли, как шаловливые мышата, а бабка, делая вид, что не слышала ничего, прошла к себе, легла под бок к Олегу Петровичу и ласково погладила его.
Чё ты, мать? пробормотал он сквозь сон.
Да так, спи давай, шепнула она, улыбаясь воспоминаниям.
* * * * *
За завтраком Глеб и Франсин, хихикая, переглядывались время-от-времени, словно нахулиганившие подростки. Рон понимающе ухмылялся в усы, а Валентина Макаровна притворялась, что улыбается из-за забавного поведения Энн.
Уж отъедайся напоследок! приговаривала бабка умилённо. А то дома опять голодом сидеть будешь
Хотя сегодня, по-хорошему, поститься б надо, Валентина Макаровна объяснила, ни к кому конкретно не обращаясь. Накануне Рождества-то
А мы уже отметили Рождество машинально отозвалась Франсин.
Это прозвучало очень двусмысленно она сама почувствовала, и щёки её вспыхнули. Бабка фыркнула, прикрыв рот ладонью.
«Надо же, Глеб краснеть умеет!» удивилась Франсин, глядя на Орлова-младшего, сидящего напротив.
У нас же 25-ого декабря празднуют, уточнил Рон спокойным голосом.
Никак остаться не можете? грустно поинтересовалась Валентина Макаровна.
Мне до первой звезды надо смотаться. Рон хмыкнул.
Тут уже все перестали улыбаться.
А, так ты ж из той же начал Олег Петрович. Он не смог подобрать подходящее слово.
Похуже, отозвался Рон холодно.
Я пойду Огонька проверю, Орлов-старший поднялся, отводя глаза, а Глеб сидел, набычившись, уткнувшись в тарелку.
А ты дома будешь такую кашу есть? Франсин старалась вернуть разговор в нормальное русло.
Такую кашу всё равно никогда не сготовишь, грустно ответил он, запихивая в рот очередную ложку.
Дитятко моё неразумное, горестно произнесла бабка. Она встала и, обняв Глеба, поцеловала его в голову.
Мне это можно, шепнул он, как Франсин поняла, отвечая на мысли матери.
Береги тебя Бог, как я берегла тебя! Бабка всхлипнула и снова занялась Энн, а девочка тоже захныкала и пыталась тереть лицо Валентине Макаровне.
* * * * *
Они заканчивали завтрак; даже Энн наелась и начала уже баловаться, когда вернулся Олег Петрович.
Я чёй-то, мать, руку, видать, подвихнул, произнёс он, виновато улыбаясь и растирая левое плечо.
Ууууу, Рон вскочил, усаживая старика на диван. Нет, братец, это сердце!
Франсин, чуть не подавившись, схватила мобильник.
Олежик! Валентина Макаровна кинулась к мужу. Испуганно оглянулась на Глеба. Тот стоял, внимательно глядя на них, слегка поводя головой, как беркут перед тем, как сорваться в полёт.
Нет, мамка, не волнуйтесь! Он улыбнулся. И вы, батяня, расслабьтесь ещё не ваше времячко!
Вот видишь, вот видишь, бабка оглаживала старика. Глебка он такой! Он знает!
Франсин звонила в медпункт, а Глеб приблизился к дивану.
Так, прежде всего, аспирининку разжуйте
Олег Петрович запил остатки таблетки тёплой водой.
Откройте рот, произнёс его сын тоном, совершенно как доктор. Фыркнул спреем. НЕ глотайте. Давайте-ка перейдём в спальню. Сейчас я вам пару укольчиков сделаю голова кружиться будет. Поспать надо.
Я детьми займусь, Рон поднял Даниеля, взял Энн за руку и ушёл в их спаленку. Валентина Макаровна с сыном довели Олега Петровича до самой комнаты, но тут Глеб резко остановился и позвал Франсин; Милая, перехвати, а?
Удивлённая, молодая женщина, тем не мене, подбежала сразу же.
Она увидела небольшую икону над дверью и поняла проблему Глеба; ему надо было переключиться.