Посреди чума горел огонь, живой и веселый, приветливый для людей и неприветливый для темных сил. Давно он там появился, стал для пастухов защитой природной и охраной.
По старым преданиям случилось так:
Однажды, еще в незапамятные времена, рассорились стихии, поругались промеж собой. Дождь стал заливать всю землю, а ветер начал валить деревья, вырывать их с корнями, ураганы поднимать и вихри.
Пришел к ним пастух со своими оленями:
Зачем так сильно ругаетесь, траву грязью засыпаете, мне спокойствия не даете и моему скоту?
Иди отсюда по добру по здорову, а не то, смою тебя и твоих зверей, сказал ему дождь, и начал еще сильнее поливать землю. Реки от сильного дождя разлились, заполнили собой все низменности.
Поднялся пастух повыше, оленей своих за собою погнал. Не успокоился он, к ветру пришел:
Зачем задуваешь? С дождем, тучами темными, споришь? Залили вдвоем всю равнину, негде теперь мне скот пасти.
Иди отсюдова ничтожный человечишка, а не то сорвусь, разметаю твое стадо и жизни тебя самого лишу. Задул ветер с удвоенной силой, начал со злости скот по тундре разгонять.
Но пастух оказался не из робкого десятка, с самого детства упрямый, пуганый непогодой и хищными зверями. Это его пастуха была тундра, и скот был его, и правда была на его стороне. Поднялся пастух еще выше и оленей загнал в самое поднебесье. Обратился оттуда к Богу.
Как же так, Отец небесный, я делом праведным занимаюсь, в тундре оленей пасу, чтобы стадо росло, семье и детям моим служило одеждой, пищей и кровом. Восхваляю дела твои в молитвах, чудеса твои в сказаниях передаю, чтобы знали люди наших о местах, о тебе, чтобы помнили.
Чего там случилось? спросил Бог у пастуха. Рассказал пастух про свою беду, о споре великом промеж стихий рассказал.
Они там ругаются, а мы страдаем от этого. Помоги Отец, успокой стихии. Не за себя ведь прошу: за семью и за деток моих, за стадо оленье, что в тундре пасется. Не один я живу в нашей тундре, много нас, пастухов, на бескрайних просторах, и все как один страдаем.
Подумал Бог и решил помочь. Ударил он молнией посередь ветра и дождя. Прекратили они спор, успокоились, грома и молнии побоялись. Высекла молния старое дерево, упало оно, задымилось, загорелось. Тепло стало вокруг. Подошли олени с пастухом к горящему дереву, смотрят на пламя, греются.
Повелеваю, отныне и навсегда, сыну моему человеческому служить правдой и верой, сказал Бог огню.
А тебе повелеваю, сын мой, уважать огонь, кормить его, чтобы не угасал, не оставлять его никогда в одиночестве. Как Бог повелел, так все и вышло.
Служит огонь человеку, от того времени: теплом его одаривает, пищу готовит. Защищает, он, от хищников, другие стихии не пускает в пастуший чум.
Бежит зверь в тундре, чувствует запах дымный, понимает сразу: рядом люди, нельзя туда, огонь там страшный. Боится зверь огня, пуще смерти не друг он ему, совсем не друг.
Разгуляются стихии за пологом чума, но внутрь боятся заглянуть: сильный Дух в чуме живет, Дух большого огня. Не терпит он чужого вторжения: ни ветреного, ни водного, ни звериного. Так и крутят они за пологом снаружи, но внутрь не заходят.
И пастух выполняет свое обещание: сохраняет огонь, поддерживает, первой пищей его угощает. Не оставляет огонь в одиночестве: всегда рядом с ним кто-то есть. Общается с ним пастух уважительно, как со своим старшим братом
Дружили с огнем пастухи и охотники, уважали его, за горячее сердце и за пламенный Дух. Нету в тундре стихии сильнее Огня. Он единственный защищает людей от мороза и ветра, от пурги и урагана. Он единственный освещает им путь. Связывает людей с их прошлым, настоящим и будущим. Нету в природе другой такой стихии, что помогает людям и служит им по завету Бога. Как и в прежние времена идут пастухи своей дорогой, прославляют великий небесный промысел.
Пурга
Зима пришла в тундру, длинная и бесконечно белая. Поменяла сезоны местами, по своему порядку их расставила. Теперь, ее законы, зимние, будут править в тундре, редких ее жителей себе подчинять. Разбежались звери по своим углам, в укромных местах от зимы попрятались. Кто-то из зверей, в самый мороз, затаился, в самую холодную непогоду. А кто-то до весны далекой улегся спать, чтобы не просыпаться во сне, не ворочаться, чтобы не мерзнуть в холодной тундре. Тихо вокруг стало, безжизненно.