Степан нахмурился и помрачнел этих от отцовских рассказов. Сидел весь хмурый и задумчивый, то и дело потирал свой лоб.
Да не дрейфь, ты, стукнул по плечу Милхай.
Может и не случиться этого. Знал бы я наперед сказал бы. Но я не знаю. Да и неправильно это, в книгу раньше срока заглядывать. Хотя готовым нужно быть ко всему
Рассказ отца стал неприятным откровением для Степана. Удивленный, и даже шокированный, от всего услышанного, он не сразу пришел в себя.
* * *
Много вопросов было в тот день. И один, из них, был такой:
Батя, скажи: вот у нас капать положено на святых местах, сигаретку и спичку ложить, и монету еще. А как у других, есть что-то подобное?
Ну, где-то оно и есть, а где-то и нет. Одно могу сказать. Если ты оказался в чужих местах, тогда спроси у старейшин местных, присмотрись, как они поступают. Чужие традиции нужно уважать, где ты бы ни был.
А если чего-то делают люди перед дорогой, тем более, если просят тебя что-то сделать, тогда сделай, не пренебрегай. Не принимай это за оскорбление.
Батя, а почему по-разному то у всех? спросил Степан.
Потому, что мы разные, в разных местах живем, и разным Духам поклоняемся. Обряды разные у нас и обычаи. Законы свои, понимаешь: там где тепло одно, а где холодно другое.
Однако за всеми различиями, есть у людей и другая сторона.
Какая? спросил Степан.
Мы под одним Богом ходим, куда бы ни пошли, и куда бы ни поехали. Он всех нас принимает и всех любит.
Слушал Степан отца, но думал, почему-то, о своем. Переваривал его слова.
То, что тебе говорю делай, продолжил Милхай. За собой следи, и за своей семьей. Детям твоим: Коле с Катей сейчас особая поддержка нужна. Вот и поддерживай их, и помогай. Мы, с мамой, не вечные, когда-то и вам с Оюной главными становиться. Так, что, Степа, сына своего сам воспитай, а жена твоя за дочкой присмотрит.
Ну, да, нехотя согласился тот.
Не ругайся на Колю сильно. Он мужик, только маленький, свою жизнь проживает, и свои ошибки делает.
Так, а если не слушается?
А ты сам себя вспомни. Много ты нас слушал, когда маленький был? А подростком когда? глянул Шаман на Степана. Тот потупил свой взгляд, припомнилась, пара моментов из юности.
Ну, то-то же. С сыном можно строжиться, и наказывать можно. Но только не сильно. Нельзя в нем стержень мужской поломать. Ты взрослый, а Коля твой маленький. Он тебе никакого отпора не даст, и защититься от тебя не сможет. Вот потому и старайся по-хорошему, объясняй, ему, чего хочешь.
Ну, так я по-хорошему, только не всегда получается. Не слушается, он, вот и ругаюсь. Не могу смотреть, когда беспорядок, а он бездельничает.
Беспорядок, ладно, ты такую вещь пойми: когда-то сам будешь старым, а Коля, к тому времени, силу наберет. Воспитай его так, чтобы он тебя взрослым слушался. Одного твоего слова. Уважения его заслужи, делами своими и своей работой. Вот тогда и будет порядок. А если беда, какая случится или заболеешь ты, так он сразу придет и поможет.
Поговорили, Милхай со Степаном, вопросы свои обсудили, и разошлись, каждый по своим делам.
А Жизнь деревенская рядушком посидела, послушала Шамана с сном, и потекла дальше, своим неспешным чередом. День уже клонился к закату. Тучки на небе нахмурились, обещались к ночи пролиться дождем.
Наступила ночь. Тихо вокруг: ни души, ни собачьего лая, только сверчки поют. Постояла ночь, небом своим покручинилась, да так и не пролилась дождем. А на утро ветер прилетел, и все тучи разметал.
Солнце поднялось из-за дальнего горизонта: новый день наступал в деревне, новое время и новые события
Глава 2. Народ кочевой, северный
Шел народ кочевой по своей земле,
Шел лесами густыми, зелеными,
Вдоль широких и чистых рек,
Где-то вброд проходил, на другую сторону.
Где-то шел полями и степью широкой.
Когда горы вставали на его пути,
Поднимался он в горы без сомнений и страха.
Там Создатель народ свой испытывал,
Ветром сильным его задувал,
И дождем проливным его поливал,
Бурями крутил и вихрями,
Туманами прятал тропы, снегом их засыпал.
Все равно шел народ по своим дорогам.
Сквозь крутые пики, сквозь холодные ледники,
С благодарностью шел, он, к Создателю,
За путь тот нелегкий, и за все его испытания.
Спускался когда, он, с высоких гор,
С ледников холодных и пиков крутых,
В долине предгорной продолжал свой путь.
Летом шел и зимой, осенью и весной.
Легкий народ кочевой, как ветер,
Светлый, как солнце небесное,
Крепкий как зимний мороз,
Суровый и стойкий как северный край.
Был в том народе старейшина,
У костра, на привале, учил молодых:
«Все на этой земле повторяется,
Что было раньше, повторится и с нами,
Что будет после повторится с другими людьми».
Много лучших сынов родила Природа,
Многих носила она по своей земле,
Жизнью учила, их, крепко воспитывала,
Многих из них проводила в Вечность.
Время пройдет, и вода утечет из рек,
Но ничего на земле не измениться.
Все те же леса густые и поля вокруг,
Та же степь широкая и высокие горы.
Пока жив наш народ посреди земли,
Будет жить и Природа среди своих сыновей,
Пока живы в ней Небеса,
Будет солнце яркое их освещать,
Новый народ будет шагать по земле,
Светлый народ, как солнце небесное,
Крепкий и сильный как зимний мороз,
Суровый и стойкий как северный край.
Будет привал, у него, и костер в новом месте,
Скажет тогда старейшина нового рода:
«Все на нашей земле повторяется,
Что было раньше, повторится и с нами,
Что будет после повторится с другими людьми».
Жил был северный народ. Кочевал он много, перебирался на оленьих упряжках с утра и до позднего вечера. Недолго стояли стойбища на одном месте. Пока олени пасутся, пока траву с веточками объедают, люди рядом с ними находятся. А как объели траву, как опустел для них лес своим кормом, так двинулись люди дальше кочевать.