Как-то в состоянии глубокой душевной муки дачинский Ромео лезвием безопасной бритвы вырезал на руке слово "Кармен". Дома никого не было. Кровь лилась ручьями, и остановить ее не было никакой возможности. Он бегал в умывальник, держал руку под струей холодной воды, пытался сам себе перевязать рану, но не получалось. Все это делалось украдкой от соседей. Но вот Нинка Однобурцева увидела его в умывальнике с окровавленными тряпками и оказала первую помощь. Что произошло, он ей не рассказал, но слухи о порезанной кисти руки, словно тараканы, поползли по Даче Долгорукова. Только на настоятельные распросы Наума Колька под строгим секретом рассказал все. А за сутки до этого он осмелился и отправил Кармен послание, вернее, не послание, а стихотворение о любви, которое заканчивалось словами:
"Имя на руке зарубцевалось,
Но навек осталась боль в груди".
Это послание все же было написано с опозданием: Кармен только-только начала встречаться с отслужившим в армии Адиком Якубенко. Соперник был Колькой уважаем.
Потом откровенный разговор с Кармен... Неоднократные объяснения с Адиком. Редкие встречи. То затухающая, то разгорающаяся, как уголек, надежда.
Буквально все, кроме Наума, осуждали Колькино, как они полагали, увлечение. Их логика == логика бесчувственных людей == Кольке была непонятна.
Семья Кармен одной из первых выехала из Дачи Долгорукова на новое место жительства. Они переехали на проспект Энгельса, в старый кирпичный дом под номером семь. Ее соседями по квартире стали бывшие Колькины соседи Котвицкие. И Колька, и Адик продолжали ездить на Энгельса за взаимностью. Иногда оба возвращались на одном трамвае, но в разных концах вагона. Нет взаимности. Настроение обоих == ниже нормы. Особенно у Кольки: помимо неразделенной любви на его настроение влияло и то обстоятельство, что он разрушает возможное счастье Кармен и Адика. Но что он мог с собой поделать?.. Он понимал и "насильно мил не будешь", и "за любовь надо бороться". Он просто хотел видеть
любимую, общаться с ней, храня в душе надежду на светлые перспективы.
Кармен, однако, эти ухаживания порядком надоели.
== Да оставьте вы меня в покое, ради Бога!.. = воскликнула она однажды с отчаяньем в присутствии обоих женихов.
И Колька решился. Он уезжал в свой первый отпуск на родину, где не был более пяти лет. Уезжал уже после окончания средней школы, как говорится, с аттестатом зрелости в кармане. Школу он закончил с тройками: математика, физика, химия... Причина одна. Частые пропуски уроков в последней четверти едва не стоили ему образования. Но все обошлось. Школа == позади.
Уезжая в отпуск, Колька намеревался подготовить почву, чтобы осесть там, на родной земле, у родственников, а затем приехать в Питер за оформлением выписки. Но от любви не убежишь. Она могла сама погаснуть со временем. Но время этому еще не пришло. С отъездом Колькины страдания не закончились. Да, конечно, "время == лучший лекарь", но от знания этого не становилось легче.
Колькин закадычный друг и родственник Ленька с сочувствием и уважением слушал его исповедь. И вместе с ним радовался, когда из Ленинграда на имя Кольки пришло письмо... От Кармен! Воистину, будто невидимые крылья выросли у Кольки за спиной. Он порхал, как бабочка. Стихи стали получаться не упадническими, а радостными. Кармен ни о чем таком не писала. Писала о себе. Намеков на любовь не было. Но ведь написала же... Просто так не бывает. И несказанно радовали Кольку слова: "Закружил меня месяц март". Это он родился в марте, а в разговоре с Кармен как-то сказал от кого-то услышанное, что слово "март" по-армянски означает "мужчина".
Оставаться дольше в отпуске Колька не мог. Через два дня он уже подъезжал на "Красной стреле" к городу над "вольной Невой", своей второй родине.
Возвращение успокоения не принесло. Отношения с Кармен почти не изменились.