А потом этот взгляд, который Тимур перевел с дочери на меня: в нем была такая любовь, что у меня перехватило дыхание
Тимур
Я находился на первом этаже роддома, в зале для выписки. Римма Ибрагимовна стояла поблизости, вытирая глаза носовым платком. Братья разместились в сторонке и пялились на медсестричек в халатиках, закидывая им шуточки, неестественно подергиваясь в их сторону. Казалось, эти девушки возбуждали их больше, чем стриптизерши на шесте в нашем клубе. У них было больше одежды, которые братья, видимо, хотели снять. Лишь Рустем холодным взглядом посматривал в окна и попутно осаждал их дерзкими замечаниями.
Наконец, в коридоре, за стеклянными дверьми появилась медсестра с кульком в руках. Я не сразу сообразил, что несут мою дочку.
Лишь когда я увидел, как медсестра на ходу поправляет чепчик, до меня дошло это моя дочь! Почти сразу, позади, не спеша, шла моя жена. Было видно, что ей тяжело идти. Видимо, роды прошли не так просто, как мне хотелось думать. Она улыбнулась мне как-то измученно, и я почувствовал, что мне жалко ее и одновременно я проникся гордостью, что у меня такая жена. Ведь я уже знал, что она не стала отвлекать меня своим горем. Моя маленькая, сильная девочка.
Я, встречая, подошел к медсестре и принял своего ребенка на руки. Я с неким страхом посмотрел на свою кровиночку. Чего опасался я не знал. Может, боялся напугать ее. Или навредить неаккуратными движениями. Но через секунду я успокоился. Я смотрел на это маленькое личико, на эти щечки и смешные губки и чувствовал себя каким-то другим. Обновленным, что ли.
Я поднял глаза на Камилу я любовался ей, несмотря на то, что она была в простой одежде, я видел в ней самую прекрасную и единственно желанную женщину.
Она подошла ко мне, взволнованная, такая ожидающая каких-то особенных слов от меня. Но все что я мог сейчас сказать, это было:
Джаным, поехали домой, я соскучился.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Камила
Я тихонько прикрыла дверь из ванной комнаты и медленно, по привычке, а еще по причине дискомфорта, направилась в нашу спальню. Наконец-то мы одни! Как хорошо, что гости не стали задерживаться и уехали по домам. Нет, я их по-прежнему любила, просто очень хотела тишины. Я замерла у двери. Сердце учащенно забилось. Нервничая, я поправила на себе халат (он так отличался от одежды в роддоме!) он был красивый, нежно-голубого оттенка, снизу чудесная сорочка для кормящей мамочки женственная, радующая глаз. Но то, что было под ним
Каждая рожавшая женщина меня поймет. Это было не самое красивое зрелище. Мое тело изменилось это факт. Жалела ли я об этом? Зная причину этих перемен, я не испытывала этого чувства. Но, конечно, во мне были сомнения как любимый воспримет новую меня?
Да, о физической близости речь, безусловно, еще не шла. И все же, то, что Тимур мог увидеть вблизи Я шумно вздохнула, ощущая, как смятение подкрадывается ко мне. Я хотела быть красивой, но понимала, что прежней меня нет.
Камил, ты, что там застыла? приглушенным голосом поинтересовался муж.
Я зашла в спальню. Ласковое тепло окутало, как одеялко, мое сердце. В кроватке мирно посапывала Ясмина, а ее папочка с задумчивой улыбкой, сидел возле нее.
Тимур поднялся на ноги и шагнул ко мне. Он по-прежнему улыбался, только теперь по-другому. Теперь, его улыбка выражала смесь самодовольства и еле прикрытого желания.
Она не просыпалась? взволнованным голосом поинтересовалась я, кивая в сторону кроватки.
Просыпалась, я покачал дочку на ручках, и она уснула, муж еще шире улыбнулся, как видишь, мы с ней нашли общий язык, все-таки не зря я с ней в животике общался.
Муж медленно провел ладонью по моей руке от плеча, вниз, до запястья. Теплые пальцы обвили мою ладошку и нежно сжали.
Ложись, поспи, с легкой хрипотцой в голосе, произнес Тимур. Его глаза источали ласку. Я робко улыбнулась в ответ. А потом, случилось это мой любимый порывисто обнял меня, зарываясь лицом в мои еще влажные, после душа волосы.
Наконец-то ты дома, прошептал он.
Я задрожала, охваченная волнением, раненая его признанием и нежностью, что исходила от прикосновения Тимура. Глубоко вздохнув, не без удовольствия уловила родной аромат любимого человека. Я подняла глаза, внимательно разглядывая мужественное лицо Тимура. Густая щетина почти борода, все те же шрамы, глубокая морщина, что пролегла меж бровей, и синяк на левой скуле.