Насилие, брошенное против идей, что ветер для огня; оно может только раздуть это негасимое пламя в огромный пожар. Берегитесь! Вы сами сгорите в этом огне.
Подсудимый сел.
Председатель суда, вставая:
- Суд удаляется для вынесения решения.
Все встают и выходят в фойе.
Твердохлебов очень возбужден. К нему подходит молодой вертлявый репортер.
- Господин депутат, что вы думаете об этом процессе?
- Это издевательство над правосудием. Процесс должен быть гражданским, с присяжными, с защитой, - ответил Твердохлебов.
- Что вы предлагаете предпринять?
- Подождем решения суда.
- Папа, а почему он такой спокойный? Ведь его могут засудить? спрашивает Муся.
- Он прав, поэтому и спокоен.
В другой группе слышны голоса, но трудно уловить, кто что говорит.
- Скажите на милость - у них еще молоко на губах не обсохло, а им подай равноправие! А хрена тертого не хочешь?
- Это они голос пробуют. Не замай!.. Откукарекают свое и за дело возьмутся.
- А если бы он урядника смазал из револьвера? Это как, тоже кукареканье?
- Им, видите ли, дай свободу выражаться! Испорченная молодежь.
- А все Запад мутит. Весь соблазн оттуда.
- Известное дело - Европа.
- Нет, скажите на милость! Дайте им мнение свое высказать! А ты заслужил такое право? Где? В каком заведении? У нас государство... Порядок то есть...
- Шебуршат ребятки... Потому как выпить не на что.
- Человек за идею пошел... Социалист! А ты выпивку! Тьфу!
- А ты мне поднеси... Я те такое наговорю, что про весь сицилизм забудешь...
- Разболтанность...
- Глупость наша, и больше ничего.
- И откуда такие личности взялись? Суд закрытый, публика отборная.
- Подставные, не видишь, что ли?
Раздается звонок.
Публика входит в зал, занимает места.
Вдруг зычный окрик:
- Встать! Суд идет.
Все встают.
Входят судьи, стоя зачитывают приговор:
- "Именем его Императорского Величества Самодержца Великой и Малой Руси и прочая и прочая выездная сессия Московского губернского военно-окружного суда, рассмотрев дело бывшего студента Михаила Васильевича Филимонова, обвиняющегося по приказу генерал-губернатора в покушении на жизнь шуйского урядника Репина Федора Ивановича, признала подсудимого Филимонова Михаила Васильевича виновным и на основании положения о чрезвычайных мерах по пресечению беспорядков и смуты, подписанного его Императорским Величеством, постановил: приговорить Филимонова Михаила Васильевича к смертной казни через повешение.
Председатель военно-полевого суда
Полковник от инфантерии - Васильев".
- Ну что ж, посмотрим! - сказал Твердохлебов и быстро пошел к проходу. Муся еле поспевает за ним.
Почтовая контора. Твердохлебов, облокотясь на полок, пишет телеграмму на фирменном бланке депутата Думы. В левом верхнем углу типографским шрифтом отпечатано "Таврический дворец". Он быстрым размашистым почерком пишет:
"Срочно. Москва. Генерал-губернатору Гершельману. Владимирским судом приговорен к смерти бывший студент Михаил Филимонов. По прошению матери его обращаюсь к вам и умоляю смягчить приговор ради несчастной матери его. Помогите. Член Г.Думы Твердохлебов".
Газета "Биржевые ведомости" на столе у премьер-министра Столыпина. Красивый, гладко зачесанный, в прекрасном костюме, в очках в тонкой золотой оправе, Столыпин читает заметку:
"В кулуарах, как мы уже передавали, от члена Г.Думы Твердохлебова получена телеграмма, в которой сообщается об ужасной судебной ошибке, допущенной владимирским военным судом".
В дверь входит в новеньком мундире молодой адъютант:
- Петр Аркадьевич, к вам председатель Думы Хомяков.
- Зови!
Адъютант скрывается за дверью с надписью "Премьер-министр П.А.Столыпин".