- Даже не спрося фамилии, вы уже решили: кто звонит оттуда, тот и прав?
- Я не хочу заниматься посторонними делами и вам не советую. У нас и своих хватает.
- Если человека незаслуженно, незаконно наказали? Неужели это вас не касается? Вы что, ничего не слыхали о перегибах?
- Есть люди, которых специально уполномочили разбирать эти перегибы. Вы-то чего волнуетесь?
- А я волнуюсь потому, что в наших учреждениях у некоторых своя рубашка ближе к телу. Своя хата у них с краю... А между тем партийный билет носят в нагрудном кармане.
- Это намек?
- Вы догадливы.
- А вы невыдержанный молодой человек. Мне еще сообщили, что вы вступили в сделку с кулацким элементом. И на его заимке чуть ли не опытное поле открыли?!
- Это клевета! На заимке Одинцова скороспелая пшеница, нужная нам позарез.
- Заведите себе такую же.
- Вот этим мы и занимаемся.
- На кулацкой заимке? - усмехнулся заведующий.
- Где угодно. И у самого господа бога смогли бы подзаняться, будь у него опытное поле.
- Ну что же, ваше дело - ваш ответ. А вы, между прочим, читали последнюю статью товарища Лясоты "Революция в ботанике"?
- Читал эту галиматью! - ответил Василий.
- Вон вы как! Товарищ Лясота правильно говорит - старые методы селекции не для нас. Черепашьи методы! А то еще и раковые! Назад пятитесь, к богу.
- Нам некогда играть вперегонки.
- Вот-вот... Товарищ Лясота так и говорит - в застойные болота превратились опытные станции. Надо заниматься передовыми методами земледелия. Продукцию выдавать на-гора! Пример показывать для колхозов. Продукцией! А вы по заимкам шляетесь.
- За свои дела мы умеем держать ответ, - сказал Василий.
- Желаю удачи.
Василий вышел.
- Мария Ивановна, а почему вы на делянах оставили несколько колосков под бумажными колпачками? - спросила Люся.
Они идут по деляне с ячменем, где когда-то проводили опыление. Мария Ивановна срывает эти редкие колоски под белыми колпачками.
- А это чтобы проверить, как чисто мы сработали. Если в колоске зерен нет, значит, мы удалили все пыльники и он не самоопылился. Вот видишь, Муся подает ей колосок из-под колпачка, - он совсем пустой, мягкий... Потрогай.
Люся взяла колосок, помяла.
- Как интересно!
Снизу, от пристани, поднимался Василий. Муся, заметив его, быстро пошла навстречу.
- Ну, что стряслось? Зачем вызывали? - спросила она.
- Судейкин накляузничал...
- Насчет Пантелея?
- Да.
- Ну и что? Запретили?
- Отстоял...
- Спасибо, милый! - Она целует его. - Значит, можно продолжать на заимке?
- Продолжай, - говорит он весело.
Серп режет пшеницу. Ловкие женские руки крутят свясло, вяжут снопы. Вот уже целый крестец, второй, третий.
Укладывают снопы Муся, Авдотья, Марфа, Люся...
Мы видим, как летят эти снопы на телегу... Воз растет до поднебесья. Его утягивают деревом.
Поскрипывая, телега катится по травянистой дороге. Пантелей идет сбоку.
И вот уже цепы мелькают в воздухе... Летит зерно во все стороны. На току лежат снопы...
Лопата подкидывает зерно высоко-высоко, оно опускается на землю медленно, и так же медленно отлетает от него полова. Ворох золотистого зерна все растет и растет...
- Цены ему нет! Оно дороже золота, - говорит Муся.
Они стоят все вшестером возле этого вороха, и каждый берет на ладонь и разглядывает зерно, будто бы оно и впрямь чудо.
- Мы из него вырастим такой сорт, которому никакой холод нипочем. По всей Якутии пойдет, - говорит Муся. - Вы его берегите как зеницу ока, Пантелей Филатыч. Вы его в отдельный сусек ссыпьте.
- Об чем беспокоитесь? Все будет как надо.
- А по морозу, как только первопуток установится, мы приедем за зерном.
- Приезжайте, милости просим.
Василий мастерит детишкам тележку, прилаживает плетеный короб на четыре деревянных колеса.
- Вот сейчас наладим телегу, сядем и поедем.
- А куда мы поедем? - спрашивает Володя.
- Далеко...