Когда Петр приходил к другу в последний раз, забор был выше. С тех пор некрашеные доски сильно вросли в землю и потемнели от дождей. Эсхил не глядя просунул пальцы в щель между калиткой и столбом ворот, откинул хитрую щеколду. Разбуженная несколько минут назад Варя издала звук, которым, наверное, можно было бы разрезать не очень толстый лист металла, и кинулась к пустующей собачьей будке.
Ва-ря-ос-то-рож-но! скороговоркой метнула вслед дочери Татьяна.
Благоразумная Глаша спряталась за мать и оттуда недоверчиво разглядывала новые владения: баньку и сарай по левую сторону; валявшиеся рядом с банькой колун и несколько поленьев; устланный прапралиствой сад, деревянную кадку, небольшой дом впереди.
Потеплеет шашлык будем жарить, кивнул глава семейства на покрытый мхом мангал и стал нашаривать под крыльцом ключ, оставленный там соседкой, которая присматривала за домом. На лице Эсхила смешивались торжество хозяина и желание не разочаровать.
Хоромы состояли из сеней, трех комнаток и крохотной кухоньки. Петру было приятно снова видеть знакомую обстановку, вдыхать напоминающие о хороших временах запахи. А пахло тут яблоками из кухни и сухой шерстью от зеленого паласа в зале. Из комнаты, принадлежавшей когда-то будущему студенту «Щуки», тянуло старыми книгами и химическим душком магнитофонной пленки на большие бобины с лентой он записывал Высоцкого, которого оба тогда боготворили. Удивительно, но все это благоуханье за столько лет не выветрилось.
Варя и Глаша с криками помчались делить территорию. Эсхил оседлал стул в столовой:
Будем чай пить, Татьяна Владимировна? У нас там с поезда осталось что-нибудь?
Татьяна ушла ставить чайник.
Тоже актриса? спросил Петр.
В «Щуке» и познакомились. Потом вместе в театре служили.
Ты ведь в «Выдающемся» играл?
Ну так! С Юрой Филимоновым гримерку делил.
Да ладно?
Точно. Татьяна Владимировна! Ты куда фотографии театральные упаковала?! Погоди, Петше
Эсхил ушел, но быстро вернулся с тяжелым фотоальбомом:
Вот это мы с Юрой Филимоновым. Когда я пришел в театр, он уже болел.
Ты его так и называл Юра?
Нет, конечно. По имени-отчеству и на «вы». Это Сашка Горевой Дашка Солдатова А это весь наш курс.
На последней фотографии стояли, сидели и даже лежали те, кого сегодня каждый день показывают по телевизору. Только гораздо моложе.
Майданников? удивился Петр.
Педагог мой.
Ты говоришь, насовсем приехал а театр как же?
Так-то, брат ты мой, следишь ты за успехами друга, с деланой укоризной нахмурился хозяин дома. Не любишь ты меня. Не любит он меня, Татьяна Владимировна! снова крикнул в сторону кухни Христофоридис.
Мы когда в последний раз виделись-то, Эс! То пересеклись ты на каникулы приехал, потом через год еще раз, и все. Потом родители твои умерли, ты телефон поменял, мы квартиру продали и потерялись. В соцсетях тебя нет
Да ну их!
Но мы все, с кем в студию ходили, гордимся тобой. А уж когда «Белоручек и замарашек» по телевизору показали, то вообще!
Так и испортить человека недолго, заскромничал Эсхил. Кого из студийцев-то видишь?
Генку встречаю она на радио работает. С Леней случайно сталкиваемся. Толян Кишканов изредка позванивает.
Хорошо бы собраться. Как они?
Генка все такая же хиппует, клюшка. Леня чего-то в пивной компании делает, не знаю толком. Вроде поддать не дурак и по-прежнему идеями фонтанирует. А Толян вообще не просыхает. Говорят, мать валтузит.
Теть Люду? Вот урод! Он с самого начала в студии случайным человеком был.
А кто там был неслучайным? Кроме, как выяснилось, тебя. Так ты чем занимаешься-то теперь?
Я, Петше, режиссер. Документалист. В прошлом году фильм снял о греческих и российских храмах, о православной вере. Теперь буду о своем многострадальном народе кино делать.
Последние слова Эсхил произнес с иронией, но Петр помнил со своим многострадальным народом Эс носился еще в далекую студийную пору, только называл себя тогда не греком, а ромеем2. В результате историю греков Авдеев знал лучше российской. Особенно период, касающийся геноцида понтийцев в Османской империи. Чтобы выжить, прадед Эсхила взял турецкую фамилию Кер-оглы: турецкие фамилии брали тогда все оказавшиеся под гнетом турок греки. С ней и бежал в Россию.