Странно, господа, неужели вы забыли сердечные заветы гостеприимства? Я бы с удовольствием согрел путника у своих чугунных решеток.
Ну да, я никогда не сомневался в этом, кресло чуть качнулось и поморщилось. Лучше бы меня в свое время разобрали на дрова и сожгли в печи, нежели прозябать среди этого хлама!
Конечно, конечно, и это было бы наилучшим выходом, ибо вы теперь терзаете нервы своим скрипом.
Их разговору помешал стук в дверь.
Открыто.
Дверь безропотно повиновалась и, собравшись с дыханием, отворилась.
Странный вид незнакомца поразил обитателей старого дома: он был в серебристо-платиновой тунике, которая блестела под лунным светом, а его бесформенная масса с большим трудом смахивала на крайне неровный шар. Вдобавок, вращались, рассматривая обстановку, десять золотистых глаз.
Здравствуйте. Я осколок звезды.
Кресло хмыкнуло и продолжало рассматривать незнакомца.
Вы не стойте на пороге, сказал благодушный сервант. Проходите и садитесь. Я думаю, тетка-кровать не откажет вам в столь пустяковой услуге. К тому же она наверняка будет довольна почувствовать на себе упругое мужское тело
Ты несносен, грубоватым голосом ответила кровать. Когда ты наконец оставишь свои молодческие шутки? Сам труха, а все туда же. А вы, она обратилась к незнакомцу, проходите и садитесь рядом со мной, мне будет весьма приятно.
Покорнейше благодарю, осколок проковылял к кровати и примастился у нее в ногах.
Некоторое время все сидели молча, пока облезлый стол спросонья не спросил:
У нас сегодня гости?
Как видишь, не меняя своего тона ответило кресло.
Если так, то это надо бы отметить. У нас осталась еще водка?
Осталась, но я не знаю, согласится ли бутылка на то, чтобы ее откупорили? сервант распахнул свои створки и что-то стал шептать бутылке на ухо. Та улыбнулась своей сорокаградусной наклейкой и произнесла:
Гулять так гулять!
Издалека вы к нам? поинтересовался стол.
Из созвездия Скорпиона.
Однако вы хорошо знаете наш язык.
Право, это очень просто. Атомные единицы языка у всех вещей одинаковы. Хотя это крайне сужает наш лексикон, но на то воля божья.
Вы верите в бога? вступил в разговор печальный радиоприемник.
Я не вижу в этом ничего предосудительного, осколок заворочался, поменяв свои своеобразные ножки. В кого-то ведь нужно верить, и просверлил своими глазками окружающих.
Меж тем к столу стали сбегаться тарелки, фужеры и стопки, как тараканы. Закуска состояла из заплесневелых огурцов и помидоров; жаркого, правда, не предполагалось, но зато гарниру оказалось более чем достаточно макаронами был забит весь угол на кухне.
Книжная полка молчала и незаметно рассматривала незнакомца, и чем пристальнее она вглядывалась в него, тем сильнее распалялись ее страсть. Она никогда не испытывала столь странного чувства, которое теперь боролось с чистой привязанностью к маленькому и доброму радиоприемнику. Откуда-то в подсознании затерлась нелепая мысль, и полка с раздражением посмотрела на кровать: «Тоже мне, соперница!». Книжная полка была еще молода ей едва исполнилось шестьдесят, но в мире вещей это довольно юный возраст. Креслу, например, скоро стукнет сто девяносто, а оно все еще держится, разве что гобелен на спинке поистерся и растрескались ножки.
Старое кресло всегда ворчало, но его нудный характер приобрел странные оттенки привязанности к этому дому, и никто из сожителей не мог представить себе его отсутствие.
А все-таки осколок в чем-то прав, с философскими нотками в голосе произнес стол, что никак не вязалось с его простеньким мужицким нравом. Однако, прошу к столу.
Пока все рассаживались, на шорох из кухни приковылял табурет с перевязанной ножкой.
Здравствуйте, господа! У нас сегодня небольшой праздник?
Да уж Гости из космоса редко к нам заглядывают, скрипнуло кресло.
Кстати, табурет, познакомься, сервант указал на пришельца, хотя табурет и без того пялился на него, пытаясь разобрать, что за чудо природы находится перед ним. Осколок звезды.
Превосходно, засмеялся табурет. Космическая пустота, видимо, тоже действует на нервы и хочется какой-либо скромной компании, типа нашей.
Его смех внес странную непредвзятость в обстановку и стало легче дышать.