Вы когда-нибудь лежали на русской печи? А я да. У нас дома стояла русская печь, мать её регулярно белила, но один бок у печурки оббит алюминием и выкрашен в чёрный цвет. Долгими зимами я всё детство просидела на корточках спиной к этому боку с книжкой в руках. Поэтому все мои свитера были прожжены. Наша печь-кормилица не имела лежанки, а у соседей старших Зубковых (деда Вавилы и бабки Прасковьи) лежанка была. Мы, внуки, на ней валялись, играли, копошились. Я частенько спала там в младенчестве. Моя мамка, бывало, припрётся по хрустящему снежку к родителям мужа с лялькой на руках и говорит бабушке Паше:
Мам, можно малая у тебя сегодня поспит? Двенадцать градусов в хате, ну совсем житья нет! А на вашей печи она так сладко супонит.
Ничего не знаю, у нас тоже не больше десяти градусов, а печка занята, там котяра дрыхнет.
Так сгони кота.
Ты шо, хочешь, шоб мой кот околел?
Значит тебе плевать: будет жить твоя родная внучка или умрёт от холода?
Таки и родная? бабка открывает конверт, долго с сомнением вглядывается в крохотное личико и не найдя на нём своего огромного носа картошкой, разворачивает мою мать в обратную сторону.
Но моя мамка к таким концертам привыкла! Она отпихивает свекровь, укладывает меня рядом с котом и уходит. А отец потом дивится:
И как у тебя получается раскрутить старушку с дитём посидеть?
Никак, кот Васька за нашей Иннкой присмотрит.
Да ну?
Не сомневайся! И сказку на ночь расскажет Идём, Ванюша, спать.
Как отец меня в сугробе утопил
Зимняя дорога, вот мой дом родной,
даже у порога снег стоит стеной.
Чистит батя тропку, мать печёт пирог,
а дочуля топает прямо за порог.
Ты куда раздетая?
Выйду погулять.
Дочек неодетых отец отправит вспять!
Ведут меня одеться в шубу и вперёд:
Тятенька, приветик! снег мы тянем в рот.
Что мне с ней тут делать, сугробища стеной?
Мне и дела нету! мать спешит домой.
Маленькую Инночку садят на сугроб:
Будь хорошей девочкой, а я пророю ход!
Сидеть в сугробах, знаете, не очень то легко,
вокруг всё расплывается, я иду на дно:
молча иду, мне нравится,
вокруг всё расплывается.
Оглянулся отец:
Нет здесь дони, где юнец?
Вот и откапывай дочь руками,
а потом рассказывай маме
какой ты всё-таки дурак.
Она скажет: Родом так!
И всю родню друг другу припомнят,
пока дочка стол не уронит,
большой такой стол, журнальный,
чуть было не поминальный
по кошке нашей Марыське.
А за окном близко, близко
зима неспешно гуляла
и звала, звала, и звала.
Пойдем погуляем, мама!
Нет, дочь, раз ты Иванна,
то тебе и гулять с отцом.
Вань, одевай её!
Бани
На выезде из посёлка стоит общественная баня, в которой были женские и мужские дни. Холл: касса, ларёк с очень вкусными советскими соками, вход в парикмахерскую, вход в раздевалку. В раздевалке деревянные кабинки без ключей, крашеные лавки и досчатые решётки под ногами. Все раздеваются догола и прут в помывочную, там же находится и парилка. И никаких тебе простыней. Ещё чего! Помывочная ужасна: облупленный кафель, жестяные тазы, дребезжащие краны. Мрачно, как в тюрьме. В парной повеселее: там всё деревянное, и тётеньки хлещут друг друга вениками. Особенно красивы мгачинки к осени: загорелые как негритянки, и белые в местах, где был купальник. Смешно! Тётенькам нисколько не зазорно брать с собой мальчиков лет до шести. Мыться принято раз в неделю. Иногда я и мамка бегали ополоснуться через дорогу на электростанцию. Там помывочная выглядела ещё хуже. А шахтёры принимали душ в шахтовом комбинате.
Ну, раз детей с собой брать не зазорно, то как-то раз взял меня (трёхлетнюю) папка с собой в баню. Назад привёл обиженный, кинул матери и сказал:
Ты вот «это» мне больше с собой не давай!
Вань, а шо не так?
А вот у «этого» и спроси.
«Это», конечно, молчало. Но в ходе допроса самого Ивана Вавиловича пыточно-подручными средствами моей матери, выяснилось, что в бане «это» выпучило полный ужаса взгляд на причинные места мужиков, и не сводило его до самого конца мытья. И тут Валентина поняла свою ошибку: она ж уже приучила «это» к женской бане, и «это» точно знало как должен выглядеть человек вообще и в принципе.