Бурый от тины
Самни Свой
© Самни Свой, 2020
Бурый от тины
Распахнув хлипкую дверь, впустив ночную прохладу, Джузеппе, по кличке Сизый нос, влетел в темную мастерскую. В глазах старика дикий ужас, хоть святых выноси, а в руках увесистый дергающийся холщовый сверток.
Карло! Ты не поверишь! Смотри смотри, экого чёрта нашел! Джузеппе положил сверток на стол и прежде, чем развернуть, нервно сдернул шляпу и перекрестился.
Бог ты мой изыди, Карло отпрянул и попятился от живого извивающегося обрубка, как от лешего, а потом перекрестил его и себя. Свят! Свят!
Трупные красно-зеленые пятна на коре, остатки тины, шероховатости и трещины всё напоминало кусок тела покойника. Кора грубая и сморщенная, как кожа у древнего старика, а услышав голос, раздающийся из недр полена писклявый с хриплым дребезжанием, хотелось бежать прочь со всех ног.
Жуть принес, убирай его отсюда! Чуть свечу не потушил, врываешься без стука, Карло поплелся к шкафчику на стене, достал кувшин и пару кружек. Будешь, по стопарику, авось, отпустит, а то душа из задворок вернуться не может.
Они хлопнули крепкой настойки, ударившей по ногам, и быстренько присели рядом со столом на старую, скрипучую лавку. Где-то далеко голодным волчьим зовом предков взвыла собака. Карло взглянул в маленькое оконце кровавая луна, отливая червонным золотом, нехотя показывалась из-за старой церкви на холме.
Давай, поставим его? предложил Джузеппе, а сам с опаской взглянул на друга.
Сам и ставь. А лучше, выкинь его, от греха подальше. Принес же черта в ночь полной луны.
На ватных ногах Джузеппе подошел к мерзкому извивающемуся полену. Руки от страха тряслись, как у замершего. С грехом пополам получилось поставить обрубок на верстак. Под дверью внезапно свистнул шустрый ветерок, отчего та неприятно скрипнула.
Лучше переверни, так он на инкуба похож.
Джузеппе перевернул полено теперь сучок располагался вверху.
А что? Карло! Вырежешь из него куклу, научишь красиво говорить, потом выйдешь с шарманкой на улицу, а он песенку добрую одну, вторую споет. Деньгу зашибешь.
Полено несколько раз шевельнулось, подпрыгнуло и, остановившись сучком в направлении стариков, затихло, будто прислушиваясь.
Акстись! Карло наложил на себя крещение и повернулся к иконам в дальнем углу. Даром не нужен! И с деньгами не возьму. Еще по одной?
Приятели опрокинули по второй.
А енто какое дерево? И пищит ведь, тварь не разобрать!? выдохнул Карло, морщась от настойки.
Вроде осина, а что?
Нет так просто. Символично. Скукоженный какой-то. Кого-то он мне напоминает.
Давай-ка, дружище, по третьей. И покурим! пробормотал Джузеппе.
Курёхи у меня нет, давно не баловался. Наверное, с тех самых пор, когда мы в крайний раз этим занимались! он показал рукой в сторону оккультной стены славы.
Там висели рисунки, каждый из них перечеркнут накрест углем. В три ряда. Вверху какодемон Карабас, а за ним вся свита вурдалаков, вампиров и другой нежити. Начиная со зверей и заканчивая страшными куклами вуду. Поверх всех рисунков, подобно оттиску, на стене виднелась большая, слегка затертая гексаграмма печать Соломона.
Помнишь, как мы их? торжественно спросил Джузеппе.
Карло налил в кружки спиртное.
Еще бы! Главное кольев всем хватило.
Они хлопнули по третьей и перекрестились, вспоминая пугающие события минувших лет. Обрубок что-то запищал и начал подпрыгивать.
Полено на бурята сморщенного похоже, хмыкнул Карло.
Обрубок допрыгался до того, что с грохотом свалился с верстака. Какая-то часть тины осыпалась от удара. Карло, не вставая со скамейки, сильно оттолкнул его ногой, как надоевшую псину. Кричащее полено отлетело в сторону двери и, простонав себе под нос очередную дьявольскую скверну, ехидно замолкло.
Бурят из осины, констатировал Джузеппе. Где-то я это слышал.
Карло облокотился на стол, всматриваясь в блестящие глаза друга и то, что увидел, заставило вскочить его как ошпаренного. В нем словно заиграла молодая кровь. Он нервно зашаркал по свободному пространству взад и вперед, изредка останавливаясь, чтобы сощуриться и рассмотреть обрубок.